Миг счастья ускользающий

То, что она пошла Денису навстречу, вовсе не означало, что он поступил так же по отношению к ней. Его фокусы с внезапными исчезновениями благополучно продолжались, в каждом заведении вокруг него моментально собиралась тусовка из юнцов и девиц. Среди них Лена себя чувствовала белой вороной и предпочитала сидеть где-нибудь в дальнем уголке, дожидаясь, пока Денис наобщается со своей компанией и милостиво обратит на нее внимание.

Такое положение дел ее несказанно злило, но она не видела способа что-либо изменить, поэтому терпеливо сносила все выходки своего юного любовника.

Все же ночные развлечения принесли Лене, помимо головной боли и мозолей на ногах, пусть и минимальную, но пользу. Постепенно, исподволь, ей приоткрывался новый, неведомый ранее мир. Прежде она считала его пустым и никчемным, презирала всей душой, противопоставляя ему свой уютный, романтический мирок, олицетворением коего являлся Аполлинарий Феофанов.

Этот шумный и суетливый мир отрицал столь почитаемые Леной бледные, пастельные тона и гармоничные звуки, вместо них открыто декларировал яркие до карикатурности краски и лавину невообразимых диссонансов. Он отвергал чопорную сдержанность и проповедовал самые примитивные и низменные страсти, низвергал стихи и прославлял рэп. Но в нем, в этом карнавальном, игрушечном мире, было одно несомненное преимущество – он нес в себе массу новых и свежих впечатлений. Они были необходимы Лене, истосковавшейся за годы одиночества и добровольного затворничества, как кислород задыхающимся легким.

Она с наслаждением впитывала их в себя, обратившись в сплошные зрение, слух и осязание. Впервые за долгое время она ощущала, что живет полной жизнью. Каждое грядущее мгновение было непредсказуемым, таило в себе либо сюрприз, либо опасность, и жить в ожидании и того и другого оказалось необычайно захватывающим и интересным.

Денис являлся для Лены центром этого нового мира, осью, вокруг которой он вращался, главной и неразгаданной планетой неведомой космической системы. Она не переставала удивляться ему, вернее, той смеси дружелюбной мягкости и глубочайшей корысти, потрясающего нахальства и неожиданной душевной тонкости, которая составляла его характер. В нем странным образом сочетались разные качества: то он вел себя как мальчишка, демонстрируя полную умственную инфантильность и ограниченность, дурачился, кривлялся, доводя ее до белого каления, то неожиданно становился серьезным не по годам, рассуждая настолько зрело и оригинально, что Лена слушала его, открыв рот.

Иногда ей казалось, что в такие минуты Денис способен понять ее, как никто другой, как никогда не понимал Виктор. Это чувство было чисто интуитивным, не основанным на логике и жизненном опыте, но точным и безошибочным.

Они болтали до утра и никак не могли остановиться. Потом Денис засыпал, оборвав свою речь на полуслове, а Лена еще долго ворочалась с боку на бок, переваривая их беседу, в очередной раз тщетно пытаясь угадать, с кем же на самом деле свела ее судьба.

Не однажды она пробовала хитрить, вызывая Дениса на откровенность, расставляя разного рода ловушки, которые тот обходил с блеском, достойным шахматного гроссмейстера. Он избегал говорить о себе, о своем детстве, юности, о том, где и как учился, прежде чем приехать в Москву. Если Лена спрашивала об этом, ловко переводил разговор в другое русло.

Он был очень крепок физически, его движения отличались гибкостью и точностью, и это наводило на мысль о том, что Денис в свое время много и успешно занимался спортом. Об этом говорила и его фигура, безупречно пропорциональная, без единого грамма лишнего жира или дряблых мышц.

Тем не менее ему была свойственна лень – он обожал валяться на диване, прыгая с одного телевизионного канала на другой, всячески увиливал от любой, самой простецкой работы по дому и мог долго отчаянно спорить, прежде чем вымыть за собой тарелку или подмести пол в кухне. Не любил он также ездить на метро, предпочитая добираться до злачных мест на машине.

В общем, Денис был соткан из противоречий, и с каждым днем их обнаруживалось все больше.

По-прежнему и часу не проходило, чтобы между ним и Леной не вспыхивала очередная ссора, источник которой крылся в незначительных пустяках и досадных мелочах. Каждое неосторожно сказанное слово Денис тут же высмеивал с холодной жестокостью шута, порой доводя ее буквально до слез.

Однажды, не выдержав унижения, она так и сказала ему:

– Ты шут. Клоун. Для тебя нет ничего святого, все – смех, издевательство.

Он ничего не ответил, но выражение лица мгновенно сделалось чужим и злым. Лена почувствовала, что случайно угодила в больное место, но этим ее догадки и ограничились. Денис весь вечер после этого молчал, уткнувшись в экран своего тетриса, и когда Лена потихоньку заглянула ему через плечо, ее изумила астрономическая цифра набранных очков на табло.

Наутро они помирились, но впредь она, желая поддеть Дениса, выбирала любые обидные прозвища, кроме слов «шут» или «клоун».