Миг счастья ускользающий

– Вы кушайте, кушайте, – преувеличенно бодро захозяйничала Алка, – рыбку берите, она нежная, почти без костей. – Она подвинула Лене селедку. Та, еле оправившись от шока, в который ее поверг поступок Петра, покорно положила кусок на тарелку.

Денис снова разлил водку.

– Давайте теперь за встречу, – робко предложила Алка.

– Это обязательно, – поддержал ее Петр.

На сей раз Лена поспешно отвернулась, чтобы не видеть, как он проделывает фортель с рюмкой.

– Ден, вот тебе плевать, о чем мы с Леночкой только что разговаривали. – Голос Петра от двух выпитых стопок изменился, стал тягучим и громким, что подтвердило догадку о его алкогольных наклонностях. – А ведь мы говорили о тебе.

– Обо мне? – Денис облокотился о шаткую спинку дивана и положил руку на Алкину коленку. – А чего обо мне говорить-то?

– Как это «чего»? – Петр потряс головой и пьяно ухмыльнулся. – Ишь, хитрец! Будто он не знает.

Денис состроил удивленную физиономию.

– Я о том, что Леночке надо послать тебя подальше. – Петр свирепо мотнул головой. – Ты, паршивец этакий, не видишь, какая она женщина? Место ей рядом с тобой, я спрашиваю?!

– А чего ты меня спрашиваешь? – Денис пожал плечами и снова плеснул из бутылки Петру. – Ты ее спроси.

– Ее я уже спросил, – взревел Петр и в мгновение ока опустошил стопку. – Алла!

Девушка поспешно подала ему кусок селедки.

– Мерси. – Он громко икнул. – Ее я спросил. Она гордая, ничего не скажет. А ты козел, Ден. Посмотри, какие у нее глаза! Какие глаза! Я бы горло перегрыз… за такие… такие… – Он ткнулся лицом в стол и забормотал что-то нечленораздельное.

– Началось – поехало, – тихо, как будто про себя, проговорила Алла.

Денис молча вытащил из кармана упаковку жвачки.

– Ему же нельзя пить, – сказала Лена, с тревогой глядя на Петра.

– Нельзя, – спокойно согласился парень.

– Зачем тогда ты все это затеял?

– Я затеял? – Денис усмехнулся. – Да он каждый день такой. Мы бы ушли, ей бы одной с ним пришлось. – Он кивнул на сжавшуюся на диване в комок девушку.

Лена вопросительно поглядела на Алку.

– Ден верно говорит, – проговорила та просто и безнадежно, – Петр Иваныч у нас без водки никак. Да вы не волнуйтесь, он скоро угомонится, мы тогда его спать. Да, Ден? – Она подняла глаза, в которых светилась нежность и благодарность.

– Но ведь так нельзя, – не выдержала Лена. – Зачем вы живете здесь, с ним? Ушли бы, чем так мучиться.

– Куда? – полушепотом спросила Алка и сама себе ответила: – Некуда. А потом, я и не мучаюсь вовсе. Он мне как отец, Петр Иваныч. От отца и не такое стерпишь.

Петр меж тем постепенно перестал бормотать, затих.

– Надо его уложить. – Лена решительно встала из-за стола.

– Погоди, – коротко остановил Денис.

– Да он же спит. – Она протянула руку, чтобы дотронуться до Петра.

– Не надо, – быстро проговорила Алка, но было уже поздно. От Лениного прикосновения Петр вскинулся, будто ужаленный. Поднял голову, глянул безумными, белыми глазами.

– Г-гады-ы! – Неизвестно к кому относился это крик – может быть, к Денису и Алле, а может, к кому-то неведомому, не присутствующему в каморке. У Лены по спине поползли мурашки. Петр завертелся на табурете, точно на раскаленной сковородке, выкрикивая хриплые ругательства. Стол зашатался, ветчина полетела на пол.

Денис наконец поднялся с дивана и встал перед Леной, загородив от нее Петра.

– Выйди отсюда.

Она испуганно помотала головой.

– Выйди, тебе говорят! Побудь в зале.

За его спиной уже суетилась Алка, что-то тихонько приговаривая, чем-то позвякивая.

– Я помогу, – неуверенно предложила Лена.

– Не надо. Мы сами. – Денис слегка подтолкнул ее к двери.

Лена боком вышла из комнатенки. У нее тупо ныл затылок, руки стали холодными и влажными.

Первым, кого она увидела в зале, был малыш. Он сидел у самого порога на полу и крепко держал за хвост проснувшуюся дворнягу. Та скалила зубы и вертела головой, пытаясь достать до его руки.

– Отпусти ее, а то цапнет, – сказала Лена.

– Не цапнет. – Мальчонка смешно наморщил выпачканную мордаху. – Она доблая.

– Но ей же больно.

– Не бойно.

Лена подхватила упрямца на руки и оттащила от собаки. Та благодарно поглядела на нее и принялась выкусывать блох.

– Как тебя зовут?

Вместо ответа малыш высунул розовый длинный язык.

– И не стыдно тебе? – укорила его Лена. – Ты всем языки показываешь?

– Всем. – Мальчишка кивнул, чрезвычайно довольный собой.

– А кто тебя сюда привел?

– Бабуска.

– Бабушка? – удивленно переспросила Лена. – И где же она?

– Вон. – Пацан махнул рукой в сторону соломенноволосой тетки. Та, давно окончив смешивать краски, сосредоточенно созерцала холст на мольберте.

– Так твоя бабушка художница? – Лена понимающе покачала головой. – А ты кем будешь, когда подрастешь? Тоже художником?

– Я буду длесиловщиком. – Мальчишка с сожалением покосился на освобожденную собаку.

Лена поболтала с ним еще минут десять, узнала, что его зовут Максимом, а его продвинутую бабулю Анной Михайловной, ему недавно исполнилось шесть и больше всего на свете он любит шоколадки.

Разговор с ребенком немного успокоил ее, хотя она машинально продолжала прислушиваться к тому, что происходит за дверью каморки.