Миг власти московского князя

У калитки стояла Она. Темные глаза сверкали на нежном лице. Рыжеволосая девушка, стоявшая рядом с ней, смеясь, приветственно махала рукавичкой, а ее подружка лишь слегка взмахнула платочком и поднес­ла его к губам: то ли в смущении лицо попыталась при­крыть, то ли знак подала.

Князь так обрадовался долгожданной встрече, что тут же расплылся в улыбке и, сняв шапку, замахал ею, не сводя глаз с девушки. Толпа дружно отреагировала на этот жест, люди что‑то закричали радостно, но князь не понимал слов — их заглушал громкий стук его сердца, и одно слово шептали губы: «Нашел, на­шел, нашел».

С этого мгновения князя словно подменили. Он с ра­достью разглядывал толпу, из‑за которой узкая улица стала еще уже, кивком отвечал на поклоны, и даже ле­гонько потрепал по белокурой голове какого‑то ребен­ка, которого отец поднял повыше над толпой, чтобы сы­ну лучше было видно княжеский отряд. Когда князь увидел впереди на дороге несколько человек, среди ко­торых выделялась массивная фигура Мефодия Демидыча, то он чуть было не соскочил с коня, чтобы обнять того как старого друга, но в этот момент за их спинами разглядел воеводу и жестом подозвал его. Однако Егор Тимофеевич с места не двинулся, а, расплывшись в улыбке, указал молодому князю на Мефодия.

Одной рукой купец прижимал к животу шапку, другой то и дело вытирал лицо, засыпаемое снегом, и, когда до князя оставалось всего несколько саженей, бухнулся на колени и почтительно склонил голову. Его примеру спешно последовали другие.

— Почто дорогу загородил? — спросил князь громко.

— Не серчай, Михаил Ярославич! — ответил Мефодий, подняв голову. — Благодарить мы тебя вышли за то, что внял ты просьбам нашим, помог добро вер­нуть. Вот потому и оказались мы здесь, спаситель ты наш!

— Что ж, разве князю не должно защищать людей, вверенных ему Богом? — с притворным удивлением спросил Михаил Ярославич. — Да и негоже, чтобы люди мои терпели убыток, — сказал он и миролюбиво добавил: — Ты бы поднялся с колен, что ли, Мефодий Демидыч!

— Так это! Да ведь не всегда получается по законам людским да Богом завещанным, — со вздохом про­говорил купец и, не поднимаясь с колен, приступил к самому важному: — Мы тебе благодарны и хотим, чтобы ты, Михаил Ярославич, хлеб, что от бродней спас, взял бы для нужд своих, для дружины храброй.

— Кто ж такое надумал? — спросил князь.

— Все мы, вместе, — ответил Мефодий, и его това­рищи дружно закивали. — Не откажи нам! Твоя ведь это ратная добыча! А для Москвы, ты, князь, не беспо­койся, мы зерно привезем — не боязно теперь.

— Привезем!

— Уж точно!

— Да отправились уже, скоро будет в Москве, — заговорили купцы.

— Что ж, пусть по–вашему будет! — проговорил как бы неохотно Михаил Ярославич и приказал: — А теперь вставайте‑ка с колен, а то мы так и до дому не доберемся.

— Спаси тебя Бог, князь! — ответил Мефодий за всех и с помощью молодого мужика, уже вставшего с колен, стал тяжело поднимать свое грузное тело.

— Потому я к тебе и не стал подъезжать, — объяс­нил воевода, наконец‑то оказавшись рядом с кня­зем. — Видишь, что хитрецы придумали!

— Не ты ли подсказал? — спросил князь с усмешкой.

— Да как можно! — удивился воевода. — Сами они!

— Ладно уж! — примирительно сказал Михаил Ярославич и опять усмехнулся: — Но ты это точно под­метил: хитрецы. Свою выгоду из всего извлекут.

— Вот и я о том же, — подтвердил собеседник, ко­торый не забыл случай с кузнецом, одарившим самого князя. — Теперь вроде бы не ты сам взял то, что тебе по праву положено, а в дар получил. Вишь, какими умни­ками Москва богата.

— Это верно. Ну да Бог с ними, — спокойно отве­тил князь, — я все их уловки вижу. Меня им не пере­хитрить, если в чем провинятся, три шкуры спущу и любые дары не помогут.

— Я в этом, княже, не сомневаюсь. Ты вот лучше бы мне рассказал, как дело‑то было, — попросил вое­вода и попытался смахнуть снег, густо облепивший усы и бороду. — Гонец твой сказывал, что двоих лю­дей мы в сече потеряли, да и посадник едва Богу душу не отдал.

— Расскажу, все расскажу, только дай до хором добраться, — как‑то устало проговорил князь и, по­молчав, добавил: — Мы ведь не гулять шли. А сеча есть сеча, сам знаешь. Посадник жив чудом остался, а вот Николку‑то с Егором уже не вернуть…

За разговорами они не заметили, как пересекли пу­стынное в ненастье торжище, где княжеский отряд приветствовали одинокие прохожие, и миновали воро­та. Здесь отряд разделился. Одна часть его, которую возглавил воевода, направилась к тому месту, где пленным ватажникам предстояло дожидаться реше­ния своей участи, отдельно от них — в глубокий поруб — поместили Кузьку Косого. Обоз же, не останав­ливаясь, покатил к княжеским палатам. Та часть от­ряда, во главе которой был сам князь, повернула к усадьбе посадника.