Миг жизни

Решетка чуть подалась. Цепь сухо и напряженно скрипела. В голове у Метелева будто стучал маятник. Он явственно слышал его и почти физически ощущал время. Мелькнуло: «Как часовой механизм в мине замедленного действия…»

— И-эх! Е-еще-х! — кричал он надрывно. Дыхание сбилось. Он взмок. — И-эх!..

Цепь поскрипывала все напряженнее. Решетка не двигалась. Метелев вновь ощутил внутренний панический подвыв. Стремглав бросился к колуну и, не владея собою, заорал, перекрикивая метель:

— Рубить! Руби-ить сетку! Живо!

И метнулся с колуном к проему подводящего канала. В спешке, сначала неприцельно, с силой опустил колун в воду. Брызгами обдало ноги. Лавсан тут же промок. Колун пробил сетку в середине сверху, застрял. В горячечном раздражении с трудом выдернул. Стал бить расчетливее. Брызги летели так же сильно. Икры обхватил ледяной холод. Подскочил Крончев с пешней, которой отбивали лед, намерзающий зимой на створках градирни. Дело пошло быстрее, и брызг меньше. Пешней обрубили сетку вдоль верхней стороны рамы и на полметра вниз с каждого бока. Толкнули пешней в середину — мощный поток воды устремился в канал. Свет переноски упал на поток у самого прорана, и стало видно, как вода в самом начале профилируется рванинами сетки, затем выравнивается в монолитный сплошной вал и с низким волноватым гулом сливается с потоком воды в канале. Метелев и Крончев стояли несколько мгновений как завороженные.

— Ну, теперя попрет… — успокоенно сказал сантехник.

— С грязью и лохмотьями краски… — заметил Метелев.

Они переглянулись и без дальнейших слов, поняв друг друга, побежали к стенке арматурной будки, к которой были прислонены две запасные защитные решетки. Принесли и вставили решетку в запасной паз.

— Возьми ее на таль и не давай примерзать, — сказал глухо Метелев, стараясь сдерживать дыхание и не показывать не спавшее еще волнение. — Расхаживай ее, мамочку… И стоять до конца смены… — он глянул на часы. Четыре сорок утра. — Я побежал на пульт управления. Там сейчас туго… Вода в канале на исходе…

Метелев прислушался было, пытаясь уловить сквозь завывание пурги шум горящего огнями огромного энергоблока, но тщетно.

— Не боись, Виталий Иванович… Теперя все, — голос Крончева излучал верность и признательность.

Метелев побежал к энергоблоку. Замерзшие штанины промокшего лавсанового комбинезона с жестяным звуком скрежетали друг о дружку. Он вбежал в здание с плохо скрываемым чувством подъема и где-то даже проклюнувшейся радости.

«Победа, факт!.. Уже который раз… Держись, Афоня! Твой звездный час, Валерка!..»

Он прыгал через ступени, мокрый, в ватнике и ушанке. Взлетел на пятый этаж. Гулко шлепая одеревеневшими ногами, пронесся по стометровому коридору и вбежал в помещение пульта управления.

Позы Валерки Сечкина и Сани Афонина выражали предельное напряжение и были достойны скульптуры. Красные лица крайне встревожены. Валерка давил кнопку КОК (комплексное опускание кассет СУЗ) и одновременно прикрывал дроссельные клапаны, поддерживая давление в реакторе. Афонин дожимал регулятор скорости турбины, снижая электрическую нагрузку.

«Еще не КОКнулись… Держатся, черти!.. Пятнадцать мегаватт активной мощности… — Метелев внутренне поаплодировал. — Молодцы мальчики!»

Режим на всех самописцах валился вниз. Давление на напоре циркнасосов прыгало в пределах полутора-двух атмосфер. Надрывался телефон диспетчера энергосистемы.

«Еще ничего… Можно жить…» — мелькнуло у Метелева. Он взял трубку.

— Что случилось?! — кричал диспетчер. — Почему валится мощность?!

— Я останавливаю станцию, — усилием воли сдерживая клокочущее в груди волнение, сказал Метелев.

— Почему без предупреждения?!

— Авария, диспетчер! Позвоню позже! — жестко отрубил Метелев и бросил трубку.

На пульте управления атомной электростанции царила та напряженнейшая атмосфера балансирования на волосок от катастрофы, которая насыщает ощущением полноты жизни каждого участника на долгие дни и недели.

— Дави, дави, Саня! — кричал Метелев. — До холостого хода! Надо удержаться! Скоро будет вода. Будет вода, парни! Так… Отключились от системы…

Произошла перехлопка контакторов системы обеспечения собственных нужд электростанции. Подсело на мгновение и вновь восстановилось напряжение. Зуммер от Буркина. Метелев схватил трубку, краем глаза отметив, что вакуум в конденсаторе турбины шестьдесят процентов. Стало быть, вода еще есть! Услышал в капсуле, что на щите электриков Шумновато, долбают контакторы… По-военному четко, с легкой хрипотцой в голосе Буркин докладывал:

— Виталий Иванович! Произошла перехлопка энергоснабжения собственных нужд на резервный трансформатор!

— Как дела? — спросил Метелев.

— По электрике пока норма, Виталий Иванович… А что происходит?

— Авария! Будь на товсь! — сказал Метелев и бросил трубку.

Зуммер от Семенова:

— Отключил выпарку. Техвода на нуле…

— Оборудование цело?

— Полный порядок!

«Молодец милиционер!» — мысленно похвалил Метелев и добавил:

— Организуй контроль жесткости теплоносителя в реакторе. Будет тридцать микрограмм — звони, бросим аварийную защиту…

— Есть!

«Ах, как хорошо живется в такие минуты!»