Миг жизни

Он вскочил и заорал благим матом. Медведь испуганно вспрянул на задние лапы и зарычал. Беспалов бросился бежать к вездеходу, неистово вопя и уже не думая, что медведь догонит, его. Медведь же бежал за ним довольно быстро, но не галопом, вполне, видимо, уверенный, что догонит. Водитель увидел бегущего товарища и рванул вездеход навстречу. Медведь ушел в березняк…

Потерявший ухо Беспалов плакал и говорил, что так глупо, видно, один он на свете ухо потерял.

Водитель Елкин поначалу растерянно засуетился. Был он долговязый, с низким, каким-то вислым, расплющенным задом. Шея длинная, а голова маленькая, белобрысая. От вида крови бледные его голубые глаза еще больше побледнели и стали вроде плоскими.

— Давай пакет скорее! Чё вылупился?!, — заорал Беспалов. — Из-за тебя ухо потерял… — И снова завыл: — Ухо, гадство, откусил! Сучий зверь!

Елкин наконец пришел в себя и, бинтуя Беспалову голову, сказал:

— Скажи спасибо, что кишки не выпотрошил…

Он с ужасом подумал, что, если бы сам пошел смотреть дорогу…

Глаза у него потемнели, стали глубже, и в них вдруг вспыхнули искорки.

— Был ты, Вася, Беспалов, теперь и безухов стал… — Он не удержался и хихикнул.

— Я тебе дам — «безухов»!.. — пригрозил ему осмотрщик и поднес к носу Елкина красный костистый кулак.

— Ты бы лучше топтыгину по сопатке энтим кулаком съездил… — огрызнулся Елкин.

— Гусак ты — вот кто!.. Быстро развертайся — и в медсанчасть!.. Назад по следу…

Беспалов, огромный, угловатый, атлетического сложения, ощущал в себе необычайный прилив злости и сил. Всего его, казалось, распирало, и он подумал: подвернись сейчас косолапый, он бы удавил гада собственными голыми руками.

Елкин газовал на полную катушку. Вездеход несся по сопкам и лощинам, как разъяренный зверь, вышвыривая из-под гусениц ошметки черного торфа. Лицо водителя принимало то озабоченное и даже суровое выражение, то озарялось еле сдерживаемой улыбкой.

«Надо же! — думал он. — Медведь ухо откусил… Нарочно не придумаешь…»

Беспалов сидел, тупо уставившись перед собой, прислушиваясь к жгучей, дергающей боли, и порой забывал, что правого уха у него уже нет. Потом вдруг спохватывался, и всего его обдавало тошнотной панической волной от сознания невосполнимости потери. Ком обиды подкатывал к горлу, слезы сами наворачивались на глаза.

Через два часа бешеной гонки по пересеченной местности вездеход был уже в городе, звонко лязгая гусеницами по булыжнику, он подъехал к больнице и остановился, будто споткнулся.

— Осторожней не можешь? — буркнул Беспалов. — Гусак! Тебе верхом на козе в самый раз…

В приемной «Скорой помощи» была только дежурная сестра.

— Что случилось? — спросила она взволнованно, увидев перевязанную голову Беспалова.

— Медведь ухо откусил… — сказал он как-то обреченно и в то же время с надеждой в голосе.

— Что-о?! — переспросила она и рассмеялась. — Какой медведь?

Елкин, который стоял за спиной товарища, стал разъяснять:

— Производственная травма, понимаете… На работе произошло. При обходе…

— Где врач?! — заорал Беспалов с затаенной надеждой в душе, что сейчас, сию же минуту будет исправлено непоправимое.

— Вы на меня не кричите! — сказала сестра. Голос ее задрожал. — Врач сейчас придет.

Она позвонила в отделение и вызвала хирурга.

— Я должна записать… — сестра обиженно взялась за ручку. Спросив фамилию, что-то записала в журнал.

Беспалов глянул ей через плечо и прочел: «Больной поступил с травмой уха».

И снова ощутил прилив упрямой, непонятной злости:

— Не с травмой уха, а медведь ухо откусил. Так и пиши.

Сестра многозначительно посмотрела на него:

— Какая вам разница, товарищ?

— А вот такая…

Пришел хирург:

— Ну, что у нас? Та-ак… Что с ухом?.. Медведь откусил?..

Беспалов увидел, как по лицу доктора пробежала светлая волна, а глаза заискрились.

Обрабатывая рану, хирург приговаривал:

— Да-а… Ну и топтыгин! Чистенькая работа.

— А ничего нельзя сделать? — жалобно пробасил Беспалов.

— А что сделать? — уточнил хирург.

— Ну, с ухом…

— А где ухо-то?..

В ответ Беспалов с досадой махнул рукой и снова почувствовал, что ком обиды подкатил к горлу.

Ему сделали какие-то уколы, и хирург сказал:

— Я вас положу в свое отделение.

Беспалов взмолился:

— Доктор! Хочу домой! Жена у меня с ума сойдет. Повидать надо.

Елкин оказался на месте:

— Я его, доктор, мигом на вездеходе… Домой и назад. Пусть повидаются.

— Ну, если только мигом… — согласился хирург.

— Та-ак… — сказал Беспалов Елкину, когда они вышли из процедурной. — Отвезешь до дому. Только не до самого, а за квартал высадишь. Дворами пройду. И при в гараж, я останусь до утра. В случае чего «скорую» вызовем…

Уже сидя в кабине, еще попросил:

— На работе пока не говори. Скажи — заболел, и все.

— Ладно, — угрюмо пообещал Елкин.

Вот и дом. Поднялся Беспалов на третий этаж, остановился у двери, притих. А сердце колотится, вот-вот из груди выскочит от волнения.

«Да-а… — сказал он сам себе. — Обида-то какая…»

Наконец он собрался с духом и позвонил.

Жена открыла и отпрянула:

— Что с тобой, Вася?!

— Да тише ты! Не выступай на всю ивановскую.

Жена, сильно бледная, прошла за ним в комнату.