Миг жизни

Метелев по опыту знал, что в ночную вахту засыпают внезапно и крепко и так же внезапно просыпаются. Лицо Яризы успело разрумяниться то ли ото сна, то ли от того, что неудобно лежало. Красные, несколько отекшие веки были спаяны намертво. Спящий человек вызывает какое-то странное уважение, что ли. Метелев стоял не двигаясь и ловил себя на том, что боится разбудить подчиненного. Внимательно, не двигаясь с места и не создавая шума, огляделся. Правой стороной тела ощутил холод. Сильно повернувшись вправо, увидел, что за щитом приоткрыта створка окна. Из ночи в свет и тепло помещения щитовой стремительно влетали и тут же исчезали куда-то снежинки. Метелев решил, что надо идти и закрыть окно и что Яриза открыл его, чтобы холод мешал спать. Обернулся в исходное положение и к удивлению своему увидел, что Яриза как ни в чем не бывало сидит и что-то сосредоточенно записывает в оперативный журнал. Метелев даже заглянул ему через руку, желая убедиться, есть ли там размазанное пятно от слюны…

— Ну и жизнь, Иванович! — пробасил Яриза, будто ничего не произошло. — Не жизнь, а… — он закончил фразу ругательством, встал, подошел к панели и штекером прошелся по клеммам. — Аэрозольная активность по боксам, так сказать, в пределах, Иванович… Вот только в конденсатном по газу две нормы… Отчего бы, а?

Метелев подумал, что снова, видать, рванула гремучка в выхлопной трубе после эжекторов турбины и выбила взрывные клапаны, но говорить не стал. Решил проверить сам. Взял у Яризы штекер и сунул в гнездо. Стрелка миллиамперметра показала две нормы…

Яриза, сунув руки в карманы белого лавсанового костюма, сгорбившись от бессонной зябкости, медленно прошелся вдоль помещения щитовой. Это был огромный увалень, в движениях и речи медлительный и основательный.

— Окно закрой, — сказал Метелев суховато. — Еще коротнет на шинах…

Яриза молча прошел и закрыл окно.

— Вот удивляюсь я, Иванович, как может человек терпеть долгие годы эту сменную жизнь? Вот вздремнул я сейчас и увидел во сне хутор на Херсонщине и бахчу… А кругом кавуны от такэсеньки… Против естества это, скажу я тебе, не спать по ночам… Даже за-ради этого атома, будь он неладен…

— Вахта везде есть, — сказал Метелев. — На тепловых, на гидростанциях… И мало еще где… В больницах, например…

— Оно, конечно, так, но к этому человек никогда не привыкнет.

Яризе явно было неудобно за свой сон, и что его застали, и тем более что начальник ни слова об этом. И он замолчал, поняв, что стучаться к Виталию Ивановичу сейчас бесполезно.

А Метелев и впрямь испытывал то необъяснимое, упрямое чувство неприятия, скорее всего оттого, что Яриза схитрил, и потому теперь он, Метелев, никак не мог перейти с ним на дружеский тон. И еще это: о многом… Обо всем на свете за долгие годы говорено множество раз… И эта притертость, и доскональное знание друг друга, и официальность тона на грани компанейской фамильярности… Все, все…

Так же сухо — попросил, не называя имени-отчества:

— Дай, пожалуйста, свой ПМР (переносной малогабаритный радиометр), надо промерить некоторые места по тракту основного контура.

Взял протянутый Яризой прибор, переключил туда-сюда диапазоны, проверил нуль и добавил:

— И вот что… Возьми пробу газа из конденсатного бокса, проверь показания… Да… Забыл. Сколько за прошлые сутки в трубу выбросили?

— Пятьсот кюри… А пробу еще в той смене брали…

— Возьми, возьми… — почти приказал Метелев, уже покидая помещение щита дозиметрии.

— Буде сделано, — угрюмо сказал Яриза вдогонку начальнику смены.

Оставшись один, весь как-то неуклюже нахохлился, прошел вдоль щитов с приборами, на ходу словно пытаясь освободиться от владевшей им неловкости. Потом вдруг встряхнулся, ощутив себя свободнее, по-хозяйски осмотрел вверенный ему щит дозиметрии. Все-то он здесь знает до тонкостей и потому чувствует себя уверенней и значимее.

Но все же на его лице и в глазах было смущение, тем более обидное и неприятное, что он теперь один и не мог ни перед кем оправдаться.

Желание освободиться от неловкости вызвало компенсирующие воспоминания.

…Родная деревня… Застолье в батькином доме… Атомщик Яриза приехал… Односельчане… Уважительные возгласы… Петро Михайлович!.. Петро Михайлович!.. А як же цей атом горыть?.. А як же вин, ядри его!..

Яриза вспоминающе рассмеялся, вынул из кармана осколок зеркала, смотрясь в него, сильным круговым движением ладони растер лицо и окончательно снял с него остатки неловкости. Потом и вовсе ощутил успокоение духа, взял «камеру Туркина», решив, не откладывая, отобрать пробу газа…

Метелев тем временем шел по коридору и уже думал, что зря он так обошелся с дозиком. Спать и впрямь охота. И ощутил вдруг, как навалилась ватность, холодок иголочками пробежал меж лопаток вниз, он судорожно напрягся и громко зевнул.

— У, ч-черт! Проклятая, соблазняет…

В тупике коридора, в комнате, выгороженной для дежурных по реакторному блоку, старший слесарь основного контура Игошин принимал экзамен по технике безопасности у машиниста питательных насосов реактора Гриднева.