Мигель де Сервантес, королевский комиссар

Марсела(улыбнувшись). Ничего страшного, сеньор коррехидор.

Москосо. Ты полагаешь?

Марсела. Вы просто съели что-то не то.

Москосо. Это я съел что-то не то? Это ты съела что-то не то! В первый раз вижу, чтобы женщина издавала такие звуки.

Марсела. Ваша милость, не сваливайте с больной головы на здоровую.

Москосо. А при чем тут голова? Или ты делаешь это головой, а не как все добрые христиане?

Марсела(злится, но овладевает собой). Ладно, сеньор. Забудем об этом.

Москосо. Легко сказать – забудем. Да мне это будет сниться в кошмарах. Ну, что ты встала? Иди.

Марсела(ядовито). Слушаюсь, ваша милость…

Марсела идет к двери. Москосо снова присаживается на стул. Звук повторяется.

Москосо(подскакивая). Ты опять за свое?

Марсела. Ну, уж тут я точно не виновата.

Москосо. Ладно, иди. Иначе мы так и не схватим Сервантеса. (Снова садится.)

Голос Дон Кихота(гулко). О, премерзостный великан! Сколь бы ты ни терзал меня своим задом, дух мой не сломить!

Москосо(в ужасе). Что это?

Марсела. Что-то про дух…

Москосо. Да, дух здесь крепкий.

Голос Дон Кихота. Предуведомляю тебя, колдун из колдунов, ежели ты покусишься на Мигеля де Сервантеса Сааведру, я своей собственной рукой извергну тебя из рода человеческого.

Москосо. О черт! Это колдун? Или призрак? Или и то, и другое?

Марсела. Сеньор…

Москосо. Нет уж. Где опасность, там не место чиновнику, на то есть обычные люди. Пойду-ка я подобру-поздорову…

Идет прочь.

Марсела. Стойте, ваша милость! Не трусьте! Ах, будь ты проклят! Все мужчины одинаковы.

Бежит следом за ним.

Голос Дон Кихота. Я обратил их в бегство! Вот что значит несокрушимый дух! Однако где же этот негодник Санчо и сколько мне еще тут лежать?

Появляется Олалья. За ней идет Сервантес.

Сервантес. Олалья, куда ты все время бежишь?

Олалья(уклончиво). Куда бегу? Никуда! Просто у меня много дел. Надо убраться в таверне, и вообще…

Сервантес. Дай, я тебя поцелую.

Олалья(уклоняется). Ни-ни-ни… Прости, Мигель, у меня нет настроения.

Сервантес(после паузы). Нет настроения или нет любви?

Олалья молчит.

Сервантес(мрачно). Понятно. А я-то решил, что ты меня любишь… (Напевает.)

«Ты в любви ко мне, Олалья,
Не признаешься, конечно,
И не скажешь даже взглядом,
Языком сердец влюбленных…»

Олалья. Прости, Мигель. Прости меня, пожалуйста. Но сердцу не прикажешь.

Сервантес. При чем тут сердце? Начиталась этих дурацких рыцарских романов…

Олалья. Они не дурацкие.

Сервантес. Они идиотские. Все эти слабоумные великаны, безмозглые мудрецы и буйнопомешанные рыцари кого хочешь сведут с ума.

Олалья. Ты просто не знаешь, что такое подлинное благородство, честь и верность.

Сервантес. А кто знает?

Олалья. Дон Кихот – вот кто это знает!

Сервантес. О, Господи, Олалья! Дон Кихот – безумец!

Олалья. Так-то ты говоришь о своем друге?

Сервантес. Да, он друг мне. Я люблю его и жизнь за него отдам. Но все эти его подвиги и приключения…

Олалья(грустно). Он больше уже не совершает подвигов.

Сервантес. И слава Богу.

Олалья. Это она ему подрезала крылья. Эта проклятая Дульсинея.

Сервантес. Так ты до сих пор его любишь?

Олалья. Она просто притворяется. Я вижу ее насквозь. Она не любит его, и не понимает. Ему с ней плохо.

Сервантес. Откуда ты знаешь?

Олалья. Она испорченная женщина.

Сервантес. Она стала другой.

Олалья. Она – та же самая. Та же, какой была, когда изменила ему с тобой. Будь у нее возможность, она изменила бы ему со всеми мужчинами на свете.

Сервантес. Олалья, ты ослеплена ревностью.

Олалья. Это не ревность, а любовь. Да, я люблю его! И всегда любила! И буду любить, что бы ни случилось… Даже если меня убьют, я все равно буду его любить. Я буду смотреть на него с небес и шептать: «Любимый!» Я стану ангелом на его плече.

Сервантес. Хватит! Я не могу этого слушать!

Олалья(бросается перед ним на колени). Прости, Мигель! Ты спас меня! Ты хороший, я буду благодарна тебе по гроб жизни! Но люблю я только одного человека…

Сервантес. Ты мне сердце разрываешь.

Олалья. Прости! Прости, пожалуйста!

Сервантес. Довольно. Встань.

Олалья. Ты отпускаешь меня?

Сервантес. О, дьявол… Да, я отпускаю. Хотя мне проще было бы убить вас обоих.

Олалья. Знаешь, я бы и это приняла, как счастье. Тогда бы за гробовой доской мы бы всегда были вместе.