Мигранты. Писарчуки

– Исправимся, Андрей Петрович! – Дзтракая деловито строчил в блокноте, подробно конспектируя, как просил главный редактор, всё услышанное. – Обилие иностранных слов без всякой на то необходимости говорит о скудном знании собственного языка и, действительно, не красит авторов солидного издания. Как правильно, мудро, актуально и по сей день, высказался ещё в позапрошлом веке корифей языкознания, великий русский писатель Лев Николаевич Толстой, «неясность слова есть неизменный признак неясности мысли». Проведём соответствующую работу и будем избавляться от подобных огрехов.

– Что же вы, дорогой наш литературный редактор солидного издания, задним числом воюете, похоже, всего-то в поддакивание начальству, а не фильтруете эту неясность слова и мысли в зародыше, пока её ещё только в черновиках показывают вам на суд наши творцы-журналисты? Ладно, едем дальше… А это, родные мои, уже ни в какие ворота не лезет – что за улица у нас такая: Сакка Иванцетти?! Вы что, бредите? Синицына, не прячьте глаза! Кто вычитывал и утверждал текст? Тоже вы, Дзтракая? А кто вообще тестировал данного автора при приёме на работу? Вы, Гнидо? Тогда попрошу любого из вас двоих зачитать вслух вот от сих и до сих! – указал на подчеркнутые красным карандашом несколько строк на распечатке уже смакетированной газетной полосы Артамонов. – Ну, кто, смелее? Хорошо, давайте вы, Валериан Валерьевич. И, как лауреат наипрестижнейшей премии «Золотое перо России», чем вы так гордитесь, попробуйте дать публичную объективную оценку вашему же выбору при приёме журналиста на работу, а также самой этой работе на примере заметки с обязывающим подзаголовком «Статья о насущном». Опять статья, Боже мой… Читайте, читайте!

– «Находящиеся в одном здании на улице Сакка Иванцетти коммерческий магазин и баня-сауна…»

– Достаточно! В одном предложении три полноценных повода для безусловного увольнения автора как профессионально непригодного, и постановки вопроса о той же профпригодности некоторых наших должностных лиц рангом постарше. Светлане Синицыной следовало бы ещё в школьные годы быть внимательнее на уроках, тогда, возможно, ей было бы известно, что Сакко и Ванцетти7 – не один человек с уникальным именем Сакк и простой фамилией Иванцетти, а два разных, хотя и занимавшихся одним революционным делом, и вместе, в один день казнённых впоследствии за это дело, почему и упоминаются они исторически- традиционно неразлучно один от другого. Теперь – о «коммерческом магазине»… а вы где-нибудь видели магазин некоммерческий, и что такое вообще магазин, по своей сути и предназначению? Кто у нас достаточно грамотный для ответа на такой сложный для некоторых авторов вопрос? Молчите? Все как воды в рот набрали… Бильбашева, может, хоть вы что-то скажете?

– По словарю Ожегова8 магазин – это учреждение, осуществляющее розничную торговлю, а также помещение, в котором производится такая торговля.

– А что есть торговля?

– По тому же словарю это хозяйственная деятельность по обороту, купле и продаже товаров, – без запинки отвечала Зульфия.

– Это значит, что магазин является изначально коммерческой организацией, купившей товар оптом, а продающей в розницу, с законной торговой наценкой. И некоммерческих магазинов не может быть в принципе. Поэтому слово «коммерческий» перед словом «магазин» попросту излишне, как и в рассмотренном нами случае с «коттоновыми» джинсами. А то, что в начале Перестройки все вновь возникающие частные магазины, торгующие по спекулятивным ценам только-только начинающим выкарабкиваться из разряда дефицитных зарубежным ширпотребом, в народе называли коммерческими, или попросту «комками» – приличному журналисту никак не указ. Ну, а что такое «баня-сауна», я уже вас, Синицына, спрашиваю…

– Ну, это… финская баня.

– Какая финская баня? Может – по-фински?

– Может, и по-фински, откуда я знаю? Все так говорят.

– Кто – все?

– Ну-у… все…

– Вы хоть задумываетесь над смыслом того, что пишете? Если по- фински сауна – просто баня, то вы написали буквально «баня-баня». Красивая вы девушка, Светлана, но журналистская профессия, ни в коей мере не игнорируя привлекательную внешность, требует ещё и иных качеств… я не говорю уже об элементарной образованности. А вам, извините, не лучше ли попытать счастья на каком-нибудь другом поприще, без въедливых главных редакторов в начальниках и более высокими, при удачном стечении обстоятельств – многократно, заработками? Поприще, которое могло бы стать вашим настоящим призванием? Подиум, например, не пробовали? На нём вы имели бы успех…

– Я-то много чего могу попробовать, если захочу, какие мои годы! А вы

не боитесь, что вам придётся иметь дело с моим мужем?

– У вас же нет мужа, судя по анкетным данным…