Мика

– Во-первых, я видел Ричарда голым и знал, что он был твоим любовником. Он тоже не маленький. – Я постаралась не покраснеть. – Во-вторых, ты видела меня голым и не отреагировала отрицательно.

– Значит, ты видел одного бывшего любовника, и он был ничего себе. И я тебе не велела быть поосторожнее, когда ты обратил на себя мое внимание. Значит, могло получиться.

– В этом роде, – улыбнулся он.

– А откуда ты знал, что я рассталась с Ричардом не потому, что не могла совладать с его мужским достоинством?

– Я спросил.

Наверное, вид у меня был такой же пораженный, как и я сама.

Он засмеялся:

– Я не спрашивал Ричарда. Я поспрошал у народа и выяснил, что он считал тебя слишком кровожадной и что ему не нравилась твоя работа на полицию. Мне это не мешало.

– И ты решил испытать удачу.

Он кивнул:

– И после первого нашего раза я знал, что сделаю все что угодно, стану кем тебе угодно, лишь бы остаться в твоей жизни.

– Ты это говорил. Это первое, что ты мне сказал сразу после секса. Что ты – мой Нимир-Радж, а я – твоя Нимир-Ра, и что ты сделаешь все, все, что мне нужно, чтобы остаться в моей жизни.

– Я говорил всерьез.

– Знаю. – Я провела пальцем по его щеке. – Должна признаться, я не сразу поняла, что ты говорил всерьез. Что ты сделаешь все, что мне будет нужно, и сам будешь тем, кто мне нужен. А что, если бы я попросила о чем-нибудь ужасном, Мика? Чтобы ты тогда сделал?

– Ты никого ни о чем ужасном не попросишь.

– Но тогда ты меня едва знал.

– Было такое чувство.

Я всмотрелась в его лицо, пытаясь понять, откуда идет такая уверенность. Лицо его стало снова спокойным, но не пустым. Спокойное лицо, говорящее о счастье.

– Я бы никогда не смогла так поверить чужому.

– Мы никогда не были чужими, Анита. С первого прикосновения мы уже ими не были. Наши тела знали друг друга.

Я посмотрела на него сурово, но он только засмеялся.

– Скажи, что я не прав. Скажи, что у тебя не было такого же чувства.

Я открыла рот, закрыла снова и наконец сказала:

– Ну так что? Не с первого взгляда любовь, а с первого траха?

Лицо, обращенное ко мне, было очень серьезно.

– Не надо, Анита. Не смейся над этим.

Я опустила глаза, целомудренно сидя у него на коленях, а потом даже отвернулась.

– Да, я это чувствовала, эту тягу к твоему телу, с первого нашего прикосновения. Это как... меня воспитывали в таких понятиях, что секс – это плохо, грязно. И то, что ты так легко прошел все мои зашиты, меня как-то смущает.

Он обнял меня и подвинул выше по собственным ногам, так что я ощутила, насколько он рад моему присутствию. От самого ощущения этой твердости, прижатой к моему бедру, у меня перехватило дыхание.

– Никогда не смущайся реакцией собственного тела, Анита. Это дар.

Он просунул руку мне под колени и встал, держа меня на руках.

– Я сама могу идти, – сказала я.

– Мне хочется нести тебя.

Я совсем уже было сказала, чтобы он меня поставил, но передумала.

– И куда же ты меня несешь?

– На кровать.

Я попыталась не улыбнуться, но проиграла эту битву.

– Зачем?

Хотя я хорошо знала зачем.

– Чтобы у нас был секс, много-много секса, а когда его будет столько, сколько мы сможем выдержать, ты уберешь щиты и напитаешь ardeur прямо сейчас, пораньше, чтобы он не попытался возникнуть, когда мы будем в окружении агентов ФБР.

И он понес меня к кровати. Легко, плавно, хотя вряд ли между нами была разница хоть в двадцать фунтов веса.

Я сказала только одну вещь, которая пришла на ум:

– Умеешь девушку уговорить.

Он усмехнулся мне:

– Ну, я мог бы сказать, что собираюсь тебя трахать, пока ты не отключишься, но ты бы могла счесть это за бахвальство.

– Я никогда во время секса не отключалась, – сказала я.

– Должен же быть когда-нибудь первый раз, – возразил он.

И мы уже были возле кровати.

– На словах-то все вы герои, – сказала я.

Он бросил меня на кровать. Бросил внезапно и далеко, так что я по-девчачьи пискнула, упав на матрац. Пульс вдруг застучал у меня в глотке. Мика уже развязал галстук и расстегивал рубашку.

– Спорим, я первый разденусь?

– Так нечестно. На мне еще и кобура.

Он сбрасывал с плеч шелковые подтяжки и вытаскивал рубашку из штанов.

– Тогда тебе стоит поторопиться.

И я поторопилась.

7

Мика уже лежал на спине, пока я еще стаскивала шмотки. Зрелище голого Мики на фоне белых подушек и бело-золотого покрывала заставило меня застыть и уставиться на него. Нет, не только на пах. Как можно смотреть только на что-то одно, когда он весь лежит передо мной?

В одежде он не выглядел таким мускулистым. Чтобы оценить эту тонкую игру мышц на руках, на груди, на животе и на ногах, надо было видеть его достаточно обнаженным. В одежде он казался хрупким – особенно для мужчины. А голый он выглядел сильным и как-то более... более каким-то таким, что одежда скрадывает. Загар, темнеющий на фоне покрывала, выделял его тело как нарисованное. Плечи у него были широкие, бедра и талия – узкие. Сложен он был как пловец, и это было у него природное, а не от занятий спортом.

Мне не хватало разлива его волос вокруг лица, но он не стал расплетать косу, и я его не попросила. Иногда удобно, чтобы волосы не получали свободы, а то они, бывает, могут помешать.