Михаил Ефремов. Последняя роль

Я обсуждал потом интервью Ахеджаковой с Макаревичем, заметив, что актриса предупредила – и моему собеседнику, и Юрию Шевчуку надо быть очень осторожным, потому что с ними может произойти то же самое, что с Ефремовым. Андрей Вадимович мне ответил: «Ну, я могу и про нее сказать то же самое, наверное… Я вожу машину, когда у меня есть желание. И когда трезвый. А по пробкам московским каждый день, конечно, я с водителем езжу. Потому что я успеваю гораздо больше сделать». Ну, не удержался и уточнил: «А вообще отношение ко всей вот этой истории, которая произошла с Михаилом Олеговичем?». Реакция Макаревича предсказуема: «Ужасная история, слушай. Мне так противно, что это так обсуждалось, и столько сволочей в этом участвовало. Вот просто».

А как ты считаешь, Миш, богема всегда настроена на фронду?

– Это вот то, что я говорил об образовании и воспитании. Чем больше начинаешь образовываться, тем более сложно все воспринимаешь.

А когда воспринимаешь все сложно, мир для тебя не черно-белый, а какой-то сложный, филоновский, скажем, то, конечно, ты не будешь радоваться тому, что видишь в простых каких-то таких и достаточно подлых делах, которые творит власть в любой стране и в любое время.

Это у нее такая обязанность – вредить людям.

Везде и всегда так было.

– Да-да, я это прекрасно понимаю.

Тем не менее мне кажется, что у нас многие люди из твоей, скажем, среды, из среды богемы, они, если, допустим, думают иначе, не в основном тренде, в оппозиционном, они даже не решаются эти вещи озвучивать, потому что среда их будет осуждать. У тебя нет такого ощущения?

– Не знаю, нет. Назови хоть кого-нибудь.

Ну что же я человека буду компрометировать?

– А я начинаю думать и не вижу, не могу сказать. Для меня Федя Бондарчук не перестал быть братским сердцем. Совершенно нет. Сан Саныч Карелин – прекрасный, и Слава Фетисов. Прекрасные спортсмены. И я горд, что я с ними знаком. И они не перестают быть друзьями оттого, что они при власти и все такое.

Я понимаю, что, если мы сядем и начнем говорить об этом с ними, мы, может быть, и не найдем точек соприкосновения. Но я не думаю, что мы уж такие дураки, чтобы по поводу политики разойтись.

Это как в спектакле «Так победим!», который когда-то поставил Олег Николаевич Ефремов, и пришло все Политбюро ЦК КПСС на этот спектакль.

Там Ленин как раз говорил кому-то из левых эсеров: «Если я рву политически, я рву и лично».

NBОтвечая как-то на вопрос «Когда Михаил Пореченков из пулемета пострелял, что вы о нем подумали?», Ефремов резонно заметил: «О Мише? Ничего не подумал. Я Мишу знаю хорошо и не думаю, что там действительно бежали украинцы, и он по ним стрелял. Это раздуто все, и наибольшая вина за тот случай лежит, конечно, на медиа-товарищах. Это вина тех, кто дал ему эту каску, тех, кто пригласил его на боевые позиции. Вы поймите: когда человек приезжает из одной жизни в совершенно другую, он может не сразу сообразить, как себя вести правильно».

Театром Эстрады, где вы, кстати, выступали с «Господином хорошим», руководит доверенное лицо Путина, общественный деятель Геннадий Викторович Хазанов. Это тоже к нашему разговору о политических каких-то разногласиях.

– Но это же, по-моему, детство уже.