Михаил Ефремов. Последняя роль

– У Школы-студии МХАТ есть две «американские» программы. Первая, если можно так сказать, «Гарвардская», осуществляется совместно с Бостонским репертуарным театром – по нашему, это аспирантура. Актеры, которые уже имеют опыт работы в театре, поступают в такую аспирантуру на два года. По окончании они получают сертификат, который дает им возможность получать ту или иную зарплату после распределения. Другая программа – это Летняя школа Станиславского, она действует в течение шести летних недель. Туда поступает любой желающий. Мастер-классы в школе ведут Олег Табаков, Михаил Лобанов. Мы, педагоги Школы-студии, ставим с учащимися акты из пьес русских классиков. Это безумно интересно, потому что расширяет личный педагогический кругозор. В то же время понимаешь, что ментальность американцев совершенно иная и преподавание ведется чуть иначе, чем с русскими студентами. Надо сказать, что в Америке очень популярно имя Станиславского, поэтому многие из тех, кто хотят стать актерами, поступают учиться для того, чтобы получить знания из первых рук, от людей, которые сами закончили эту школу. Учеба начинается в девять утра и заканчивается в девять вечера. За шесть недель они воспринимают порой гораздо больше, чем наши студенты – за семестр. Невероятно активная и насыщенная работа! Приезжают они из разных концов Америки. Бывают группы более слабые, бывают более сильные, но иногда попадаются немыслимо одаренные люди! За шесть недель мы стараемся дать им основы, понимание русской системы воспитания и обучения, чтобы они услышали и усвоили, что это такое. Мы используем методы и приемы не только Станиславского, Немировича-Данченко, но и Михаила Чехова, в том числе его упражнения. Это имя им хорошо известно, потому что Михаил Чехов жил, работал и преподавал в Америке, в Голливуде, у него учились Мерилин Монро, Грегори Пек и многие другие звезды американского кино.

Кто-то из ваших американских студентов уже стал профессиональным актером?

– Конечно. Они очень рвутся в эту Летнюю школу, потому что на наши показы приходят педагоги, актеры и руководство Бостонского репертуарного театра, и отбирают тех, кто им понравился, для их аспирантуры. Для американских студентов это очень престижная учеба.

Алла Борисовна, в «Современнике», в «Вечно живых» Розова вы выходили на сцену вместе с Олегом Ефремовым. Каков он был как режиссер и партнер, что главное запомнилось? И чьей ученицей все-таки вы себя считаете, Станицына или Ефремова?

– Конечно, «школу» я получила в институте. А развитие и становление моей актерской индивидуальности, безусловно, произошло в театре «Современник» благодаря Олегу Николаевичу и Галине Борисовне Волчек. Возникновение «Современника» было связано с духовным обновлением общества, с обнадеживающими переменами в жизни страны, которые всегда влияют на театр. Мы ведь, учась и работая в студии, находимся в замкнутом пространстве и не очень выглядываем за окно, а жизнь не стоит на месте, и театр-то существует для людей, которые ходят по улицам, а мы были несколько неразвиты в гражданственном, общественном смысле понимания профессии. Вот этот смысл Ефремов для нас и открыл. Я думаю, что Олег Николаевич был выдающимся художественным лидером своего времени. Он понимал профессию не как место для зарабатывания денег или поисков славы, успеха, а как инструмент общественного служения людям, стране. Это было основное для него. Своим собственным неуемным актерским и режиссерским творчеством, которое можно назвать горением, Ефремов показывал нам, что актерская школа Станиславского, которую он глубоко воспринял и развил, – это «вверх, вверх, вверх», это духовное осознание того, с чем и для чего я сегодня выхожу на сцену, с чем и для чего мы делаем этот спектакль, что мы скажем людям. Вот что всегда в «Современнике» было основным и что очень раздвинуло горизонты нашего понимания искусства, жизни и изменений, которые происходили в нашем отечестве. Так что если иметь в виду «Современник», то я абсолютная ученица Олега Николаевича Ефремова. Становление и мое и моих ровесников, пришедших в «Современник» по зову Ефремова, было облегчено тем, что и Ефремов, и мы все заканчивали один институт, все говорили на одном языке. Но в первых же спектаклях молодого театра зазвучала свежая, современная интонация, подсказанная правдой нового времени; эту интонацию сразу же расслышали и приняли зрители.