Михаил Катков. Молодые годы

За короткий срок «Русский вестник» стал ведущим литературно-художественным и общественно-политическим периодическим изданием и оставался таковым на протяжении тридцати лет. За участие в нем шло своеобразное соревнование между авторами. И. С. Тургенев признавался в одном из писем А. И. Герцену, что другого подобного журнала в России просто не существовало. Он опубликовал у Каткова, с которым у него в течение жизни складывались сложные отношения, романы «Накануне» (1860), «Отцы и дети» (1862), «Дым» (1867). В журнале печатались «Казаки» (1863), «Война и мир» (1865–1869), «Анна Каренина» (1875–1877) Л. Н. Толстого. Увидели свет на страницах «Русского вестника» романы и повести Н. С. Лескова «На ножах» (1870–1871), «Соборяне» (1872), «Запечатленный ангел» (1873). Ф. М. Достоевский почти все свои романы, за исключением «Подростка», передавал для печати в «Русский вестник».

Дело было в сопричастном духовном поиске, столь свойственном русской культуре. «Русский вестник» актуализировал ту полемику, которая многие годы велась на литературном поприще представителями разных лагерей, и сыграл большую роль в формировании общественного мнения против нигилистов в русской журналистике 1860-х годов и общественно-политической жизни России.

В своем безапелляционном отношении к идеологическим и политическим противникам, безоговорочном и бескомпромиссном отрицании «отрицателей» Михаил Никифорович Катков объединил на страницах своих изданий разных людей под знаменем борьбы за общественное мнение и воспитание ценностно-мировоззренческой культуры молодого поколения 1850–80-х годов.

Заключение

Недавно Феде пришло в голову сказать, что вдруг Катков умер. — «Ну, что ж, как вдруг мы прочтем в газетах, что вот такого-то числа умер Михаил Никифорович Катков. Ну, что мы тогда будем делать?» Меня эта мысль до того поразила, что мне решительно это представляется, и я почти с ужасом берусь за «Московские ведомости».

Понедельник, 12 августа/31 июля. А. Г. Достоевская. Дневник 1867 года

В оценках консервативного течения русской мысли специалисты всё чаще склонны переносить акцент с «реакции», «ретроградства», противопоставления социальному прогрессу на представление его как многопланового феномена жизни пореформенной России. Реконструируются модели построения общества[483], в том числе модель русского пореформенного консерватизма, внедряются разнопорядковые критерии классификации основных течений общественно-политического движения XIX века — допустимая мера национального обновления и выдвигаемый общественный идеал[484]. Формируется концепция патриотизма российского консерватизма. Ученые ведут дискуссии вокруг смежных взаимообусловленных понятий «консервативный либерализм» — «либеральный консерватизм», «стабильность для реформ» — «реформы для стабильности», «государственный национализм» — «монархизм», «охранительство» — «европеизация», о соотношении понятий «имперское» и «национальное», традиционализма и модернизации[485].

Развитие взглядов человека, признанного своеобразным «эталоном» консерватора, «государственным деятелем без государственной должности», побуждает исследователей углубиться в вопросы методологии и эволюции русского консерватизма[486]. В результате некогда привычный образ «идеолога национализма и самодержавия», «крайнего консерватора», «махрового контрреволюционера» или «дьявола русской литературы»[487] трансформируется и приобретает более сдержанные, взвешенные и даже апологетические интерпретации[488].

Понимание сложной диалектики становления личности человека выводит сегодня за рамки классификаций и известного угла зрения историков, философов, социологов, антропологов, филологов, культурологов, педагогов. Они продолжают диалог и осмысление онтологических, историософских и антропологических проблем, инициированные теми, кто открывал целые направления в русской культуре и общественном движении, чьи идеи и концепции не представляли собой нечто застывшее и незыблемое.

Современные переиздания, посвященные Каткову, обилие посвященных ему научных исследований, диссертаций, монографий и статей отправляют нас к дискуссии, начатой Н. А. Бердяевым: был ли первый политический публицист консерватизма мыслителем, философом консерватизма или только эмпирическим консерватором[489]. Позиция Каткова, остающаяся по сей день предметом непрекращающихся размышлений, может быть глубже понята при обращении к годам юности и взросления, когда происходит формирование М. Н. Каткова именно как мыслителя.