Михаил Коцюбинский

В 1909 году увидел свет томик его рассказов «Из глубины» в переводе Винцента Харвата на чешский язык, с предисловием Г. Бочковского. В 1910 году отец ведет интенсивную переписку с петербургским издательством «Знание» о подготовке к печати его рассказов на русском языке.

Не прерываются его связи с Горьким.

«..Многоуважаемая и дорогая Мария Федоровна, — пишет он Андреевой. — Недомогание Алексея Максимовича сильно меня обеспокоило и огорчило… Он мало спит, мало гуляет… А природа мстит, с ней всегда надо быть начеку, как это ни скучно…»

Болезненно пережили оба писателя смерть Льва Толстого. «…Был взорван «бегством» Льва Николаевича (из Ясной Поляны. — И. К.), — пишет Горький Коцюбинскому, — поняв прыжок этот, как исполнение заветного его желания превратить «Жизнь графа Льва Толстого» в «Житие иже во святых отца нашего болярина Льва», написал Владимиру Галактионовичу по этому поводу злейшее письмо, но не успел послать. Вдруг: бом! — телеграмма: Лев Толстой умер! Заревел я отчаяннейше и целый день плакал — первый раз в жизни, так мучительно, неутешно и много».

«Больно мне было читать, что Вы так тяжело пережили смерть Толстого, — отвечает ему Коцюбинский. — Мне тоже тяжело было, но (не знаю, стыдиться ли?) и хорошо было, что на свете бывает большое. Смерть как будто вернее определяет размеры, чем жизнь».

Горький способствует изданию произведений Михаила Михайловича в журнале «Современник», рекомендуя также их М. К. Иорданской для «Современного мира». В издательстве «Литературно-научного вестника» в это время готовился к выходу четвертый том рассказов отца.

В последнее время Михаил Михайлович выглядел особенно сосредоточенным и задумчивым. Мы, дети, не понимали его состояния, его молчаливости. Но, видимо, слишком уже резко контрастировала черниговская обыденщина с той творческой атмосферой, в которой жили на Капри. Все казалось здесь мелким, однотонным, тусклым.

Жаждой духовной красоты томим и герой новеллы «Сон», которую отец пишет в это время. Он тоже полон высоких замыслов, он хочет сильно чувствовать, постоянно ощущать воздействие красоты. Он не может допустить, чтобы остановилась жизнь и начался так называемый покой — прозябание без поэзии и без деятельного созидания.

«Ежедневно было одно и то же. Словно ненужные, привычно отмеряли знакомый путь ноги, и глаза, тоже лишние, равнодушно скользили по всему до мути приевшемуся. Проплывали мимо и тут же исчезали местечковые дома и их жители, словно изношенная мебель, около которой можно годами находиться, не замечая даже. Бульвар в центре города с рядом голых тополей, белевших на фоне осеннего неба, словно рыбий хребет, аллея, по которой ходил каждый день, знакома каждой выбоиной и каждым камнем, о который не раз споткнулся. И все та же фигура навстречу — чиновник из казначейства. Колыхнулось черное пальто, наглухо застегнутое снизу доверху, шевельнулись крашеные баки, и лениво поднялась над бесцветным лицом шляпа».

Олицетворением подлинной красоты явился в новелле образ мужественной, прекрасной, с нимбом золотых волос женщины, участницы революционных боев. Так входит в творчество украинского писателя горьковская, героическая романтика.

Летом отец хотел вновь поехать на Капри, но болезнь младшего сына изменила планы. Решено было отправиться на этот раз всей семьей к морю, в Крым.

Крым в нашем воображении был связан с рассказами родителей и сувенирами, привезенными ими оттуда еще в 1894–1904 годах. Фотография отца и матери в группе экскурсантов на фоне Воронцовского дворца в Алупке в 1904 году; альбом со снимками татар, черные кофейные чашечки с тонким орнаментом; белые тахэ — тюбетейки, с черными кистями фески.

В Киев добираемся пароходом, а потом через Харьков в Севастополь — поездом. Успеваем осмотреть Аскольдову могилу, Исторический музей, панораму на Владимирской горке.

Денег у нас в обрез, так что о каком-либо комфорте нечего и думать. Дети с матерью едут в вагоне третьего класса, а больной отец — в купе второго. С утра он приходит к нам, чтобы днем быть вместе. На день остановились в Харькове. Ездили конкой по Сумской улице, осматривали памятник Каразину в городском парке. Каразина называют украинским Ломоносовым, благодаря его усилиям в Харькове в 1805 году был основан университет.

Севастополь. Занимаем один номер в дешевой гостинице. Спать не хочется. Соленый воздух врывается в распахнутое окно. Звуки порта непривычны для нас. На Графской пристани нанимаем лодку и плывем в Инкерман. Это урочище вблизи Севастополя, возле устья реки Черной, с остатками пещерного города и крепости. Бродим по катакомбам, в пещерах пугаемся сваленных в кучу человеческих черепов… Идем к бородатым монахам, привыкшим к наживе за счет туристов. Они выносят нам мед в сотах, ржаной хлеб и молоко.

Под вечер возвращаемся в город.