Михаил Ромм. Способ жизни

Вот уж кого с полным правом можно назвать, простите за банальность, подлинным рыцарем сатиры и юмора. Он писал для эстрады, театра и кино, вел большую пропагандистскую работу. Придумывал всякие проекты, призванные поддержать существование многострадального жанра, к которому с опаской и настороженностью относились начальники разного ранга. Климентий Борисович писал в соавторстве с разными сатириками. Самым «долгоиграющим» из них оказался Владимир Крепс: он и Минц в течение 37 лет готовили сценарии для легендарной радиопередачи о литературных героях «Клуб знаменитых капитанов». (Помните «клубную» заставку с песенкой: «В шорохе мышином, в скрипе половиц / Медленно и чинно сходим со страниц…», заставлявшую школьников отложить все неотложные дела вроде приготовления домашнего задания и прильнуть к радиоприемникам. Стихи к передаче писал Сергей Богомазов.)

Минц — сатирик, человек с хорошей фантазией, общительный. Он притягивал к себе «родственные души». Вокруг него роились весьма серьезные люди, которые, попадая в поле его притяжения, охотно дурачились, шутили, устраивали розыгрыши. Не могу отказать себе в удовольствии привести чудом сохранившееся в архиве Климентия Борисовича шуточное стихотворение известного кинокритика, доктора искусствоведения Р. Н. Юренева. Точнее, Ростислав Николаевич 14 декабря 1978 года послал находящемуся в Дубултах Минцу деловое письмо и в этот же конверт вложил стихотворение. Оно написано на бумажной салфетке, вероятно в кафе или ресторане, похоже, это экспромт. Главное в том, что нет объяснительных слов, какой был повод для сочинения. Просто захотелось повеселить друга, и Юренев пишет:

Как трудно рифму подобрать на Минца,

Не вижу кроме Принца и Эсминца.

Но если юбиляра попросить

Немножко ударенье изменить,

То на прекрасного Климентия МинцА

Созвучия прольются без конца…

МинцА мы любим пуще чем отца,

Его, в драматургии — молодца,

Его, достойного почетного венца,

И так, и так и дале без конца.

Но все же — я от нашего зверинца

Приветствую прекраснейшего Минца^[40].

После войны страна постепенно приходила в себя. Налаживалось привычное, без глобальных стрессов, существование. В творческой среде по-прежнему возникало большое количество альянсов, порой эфемерных, быстро распадающихся, а иногда существующих бесконечно долго. На «Мосфильме» Михаил Ильич познакомился накоротке с общительным и остроумным драматургом Климентием Минцем. Однажды тот предложил ему вместе написать сценарий кинокомедии. Он уже придумал фабулу, теперь требуется развить ее, и хорошо бы сделать это непосредственно с режиссером, который, естественно, поставит фильм.

Михаил Ильич теперь настоящий писатель — 23 ноября 1946 года на заседании президиума ССП он был принят в Союз писателей и сразу же включен в комиссию по подготовке проекта письма в ЦК ВКП(б) по вопросам кинодраматургии. Таким образом требовалось отреагировать на дружескую, но справедливую критику партией и правительством кинофильма «Большая жизнь». Картину обвинили во всех смертных грехах. Якобы она проповедует отсталость, бескультурье и невежество. Дает фальшивое изображение советских людей, у которых преобладают низкие моральные качества. Все они беспробудные пьяницы. Название фильма звучит издевкой над советской действительностью.

Заодно, чтобы лишний раз не вставать, царапнули фильмы Пудовкина («Адмирал Нахимов»), Козинцева и Трауберга («Простые люди») и Эйзенштейна (вторая серия «Ивана Грозного»).

В заключение предлагалось кому следует извлечь из этого постановления необходимые уроки и сделать соответствующие выводы.

^{С ноября 1946 года М. И. Ромм — настоящий писатель}

^{[РГАЛИ. Ф. 844. Оп. 4. Д. 280]}

Само собой, разгорелись прения. Михаил Ильич выступал одним из первых. Это в Союзе писателей он новичок, а в партии стаж солидный — с июля 1939 года. Знает что к чему. Выступает всегда по делу.

Партия несколько раз напоминала нам о том, что такое кинематограф. Ленин сказал, что это самое важное искусство, товарищ Сталин сказал, что это самое массовое искусство, недавно товарищ Жданов сказал, что каждая плохая картина это проигранная битва. Он же сказал, что картина нам заменяет 20 тысяч агитаторов. Мы знаем, что картины смотрят миллионы. Тем не менее, картин мы не печатаем и не делаем картин, потому что у нас нет сценариев^[41].

Ромм сказал и много дельного о практике пренебрежительного отношения к сценариям. В результате подобной практики в кино не приходят серьезные писатели. И как следствие, сценарии пишутся плохими. Вспомнил про автора, который специально ухудшил свой сценарий, чтобы он глаже прошел через все инстанции.

И про уменьшение количества инстанций говорил Ромм. По его мнению, нужно оставить две: первая — важнейшая — режиссер. Вторая — министр, который этот сценарий утверждает, то есть выделяет деньги. Остальные инстанции — это консультативные органы, вот пусть и консультируют.