Михаил Суслов

Шеварднадзе еще раз позвонил Суслову и просил доложить Брежневу, что ситуация в республике крайне серьезная и он как первый секретарь ЦК обязан предпринять все необходимое для сохранения спокойствия. В общем благодаря своей настойчивости и умению убеждать Шеварднадзе добился своего – грузинский язык остался государственным.

Он вышел к студентам, собравшимся у Дома правительства, и торжествующе сказал:

– Братья, всё будет так, как вы хотите.

Огромная площадь взорвалась восторгом. Шеварднадзе стал в республике героем. Он сумел и успокоить молодежь, и сделать так, что вся Грузия была ему благодарна. При этом не поссорился с Москвой.

Брежнев и Суслов оценили политическое искусство Шеварднадзе. Через полгода, в ноябре 1978 года, сделали его кандидатом в члены Политбюро. А высокое партийное звание полагалось далеко не всем руководителям республик.

Очки генерала Ярузельского

27 апреля 1978 года в Кабуле молодые офицеры совершили государственный переворот, который назвали «апрельской революцией». Военные захватили дворец, убили президента страны и его окружение и обрели власть. Это далось очень легко, и они были уверены, что и дальше все будет хорошо, никаких осложнений не возникнет. Тем более что Афганистану поможет могущественный сосед – Советский Союз.

А в Москве Суслов, Пономарев и их подчиненные на Старой площади с некоторым удивлением читали информационные сводки о происходящем в Афганистане. Новые лидеры собирались строить в стране социализм по советскому образцу, что, конечно, радовало. Но наши советники, прибыв в Кабул, увидели такую сложную и запутанную картину афганской жизни, о которой в Москве имели весьма приблизительное представление.

Афганцы не спешили становиться марксистами. Страна всячески сопротивлялась социалистическим преобразованиям. Очень быстро сопротивление стало вооруженным. Кроме того, началась грызня в афганском руководстве – вожди революции убивали друг друга.

«Советский Союз, – писал один из руководителей международного отдела ЦК Карен Брутенц, – поддержал новую власть – по идеологическим соображениям, следуя логике холодной войны. Но главное – подчинились соблазну иметь послушного союзника на южной границе, в стратегически важном районе. Но афганское правительство не могло существовать самостоятельно. 12 декабря 1979 года приняли решение ввести войска».

Ввод войск не помог. Началась война, которая растянулась на многие годы, приведя к новому витку холодной войны.

А в соседней Польше на глазах рушился социалистический строй. Поляки поддержали первый в коммунистическом лагере независимый профсоюз «Солидарность», который сразу превратился в широкое социальное движение. Власти в Варшаве ничего не могли сделать. Из двенадцати миллионов работающих поляков десять миллионов вступили в «Солидарность». Рабочие отстаивали не только право на забастовки, но и требовали транслировать по воскресеньям католическую проповедь по радио. К рабочим присоединилась интеллигенция.

Трагическая судьба Польши вдохновила католическую церковь на особую роль. Когда у поляков не было своего государства, они шли в костел. В костеле говорили по-польски и о Польше, поэтому католическая вера соединилась с мечтой о свободе и независимости. Польша дала католическому миру папу римского Иоанна Павла II, первого папу-славянина и первого за четыре века папу-неитальянца. Его появление в Ватикане было неприятным сюрпризом для Москвы.

Стачка на судоверфи имени Ленина в Гданьске, положившая летом 1980 года начало забастовочному движению, началась под огромным портретом папы римского. Выехав впервые за рубеж, лидер забастовщиков Лех Валенса отправился в Рим. Он встал на колени перед папой – это был символический жест, означавший глубокую внутреннюю связь «Солидарности» с церковью.

В Москве были крайне встревожены. На заседаниях Политбюро говорилось, что «нам нельзя терять Польшу» и придется идти на введение «чрезвычайного положения для спасения революционных завоеваний».

– Я в течение двух лет практически находился там, – рассказывал мне маршал Виктор Георгиевич Куликов, в те годы главнокомандующий объединенными вооруженными силами государств-участников Варшавского договора. – В двенадцать часов встречались с польскими руководителями и до трех часов вели откровенный разговор. После этого я обязан был доложить министру обороны Устинову. Устинов потом говорил: ты доложи Андропову, а после разговора с ним перезвони мне.

Польские руководители не знали, что делать. Они боялись, что «Солидарность» сметет их, но опасались и ввода войск Варшавского договора.

Генерал-лейтенант Виталий Григорьевич Павлов в те решающие для Польши годы возглавлял представительство КГБ СССР в Варшаве.