Михаил Суслов

Чиновный люд на Старой площади передвигался бесшумно, своим поведением и обличьем показывая: чту начальство и готов беззаветно следовать указаниям. Один бывший сотрудник ЦК подметил любопытную деталь: люди высокие, статные сутулились, словно стеснялись своего роста. Не столько от природной застенчивости, сколько от того, что в партийных кругах было принято демонстрировать скромность.

В редакции, где я начинал трудовую деятельность, самый процветавший член редколлегии ходил по коридорам с таким выражением лица, словно его только что уволили. Особенно тоскливым становилось его лицо перед заграничной командировкой. Почему? Не дай бог, кто-то подумает, будто он радуется предстоящей поездке в капстрану. Наш многолетний собственный корреспондент в Соединенных Штатах, каждое лето приезжая в отпуск, по обязанности заходил в редакцию – в одном и том же костюме, который, видимо, купил в студенческие годы, отправляясь на картошку, и с сеткой, в которой лежали пачка самых дешевых сигарет без фильтра и коробок спичек. Всем своим обликом он демонстрировал невероятную трудность бытия за рубежами нашей родины…

«Суслов был чрезвычайно высок, – вспоминал часто приезжавший в Москву американский бизнесмен Арманд Хаммер. – Худое лицо с высокими скулами и проницательные серо-голубые глаза за толстыми линзами очков… Он произвел на меня впечатление скромного, чрезвычайно застенчивого человека».

Суслов был худым и очень высоким – сто девяносто сантиметров, это его сильно выделяло, начальство в ту пору было в основном невысоким и пузатым. Не поэтому ли он стал инстинктивно горбиться?

Алексей Иванович Аджубей, зять Хрущева и главный редактор сначала «Комсомольской правды», а затем «Известий», так описал Суслова:

«Высокий, худой, с впалыми, часто небритыми щеками, он ходил или стоял чуть пригнувшись, так как Сталин, да и другие партийные вожди были низкорослыми. Некое небрежение в одежде, особенно в будни, серый цвет лица, редкая улыбка и отсутствие благодушия во взгляде делали его похожим на семинариста, как их рисовали классики русской литературы, – не хватало только хлебных крошек и пепла на лацканах пиджака.

Даже в пору абсолютной моды на френч и гимнастерку Суслов носил цивильный костюм. Михаил Андреевич считался партийным интеллектуалом и не хотел связывать свой облик с военными чертами. (Исключение составили тогда годы войны.) Он умело пользовался эвфемизмами и даже врагов и отступников громил стертыми штампованными фразами, уберегая себя от волнений, ибо из-за слабого здоровья ценил жизнь превыше всего».

Для начала Михаила Андреевича утвердили инспектором ЦК; эта была особая должность в центральном аппарате, через которую пропускали перспективных партийных работников перед назначением на крупную самостоятельную работу.

18 марта 1946 года на Пленуме ЦК Суслова избрали членом Оргбюро ЦК. С 1919 года параллельно с Политбюро существовало еще и Организационное бюро, занимавшееся подбором и расстановкой кадров, центральных и местных, и вообще всеми текущими партийными делами.

На Пленуме ЦК Сталин, оглашая список новых начальников, упомянул и Михаила Андреевича:

– Суслов – бывший секретарь Ставропольской области, теперь он в Прибалтике подвизается. Мы его думаем тоже в Москву перевести… Есть ли какие-либо предложения? Нет. Замечания? Нет. Принято. Хороший пленум, не возражает… Заседание закрыто.

Председательствовать на заседаниях Оргбюро и руководить работой Секретариата ЦК было поручено отозванному из Ленинграда Андрею Александровичу Жданову, что делало его вторым в партийной иерархии. Оргбюро заседало каждую среду в восемь вечера.

Так Суслов оказался почти что на вершине власти. Отныне он был избавлен от всех бытовых и хозяйственных хлопот. Он получил хорошую квартиру, персональный автомобиль с водителем, ему не надо было думать ни о хлебе насущном, ни о пополнении гардероба. Высшему чиновничеству еще и выдавали вторую зарплату в конвертах, с которой не платились не только налоги, но и партийные взносы. Черный нал – раздачу денег в конвертах тайком – придумал Сталин.

На улице Грановского (ныне Романов переулок) существовала так называемая «столовая лечебного питания». Ее посещали крупные кремлевские чиновники и старые большевики. Они не столько обедали там, сколько запасались продуктами. В будние дни вечером улица Грановского заполнялась черными авто. Посетители заходили в так называемую столовую с озабоченным видом, а выходили с большими свертками, упакованными в плотную желтую бумагу и перевязанными бечевкой.

Высшее партийное руководство в магазине не показывалось. Достаточно было продиктовать обслуживающему персоналу, что именно нужно, и все доставят на дом. За это отвечало главное управление охраны Министерства госбезопасности.

Обычно охрана бережет жизни. В советской системе сложилось иначе. Одежда и еда, здоровье и досуг, щекотливые поручения и тайные встречи – всем ведала личная охрана. Без охранника небожители не могли ступить и шага.