Михаил Суслов

Сергей Георгиевич этим пользовался и наиболее важные разговоры начинал многозначительной фразой:

– Я вчера обедал с Леонидом Ильичом…

После этого возражать Лапину решался лишь тот, кто завтракал или ужинал с Генеральным секретарем. Если он не хотел показывать какой-то фильм, никто не мог его переубедить: катушка с пленкой ложилась на полку.

Если вышедший в прокат фильм кому-то не нравился, за недосмотр пеняли отраслевому секретарю ЦК Демичеву. Петр Нилович в свою очередь находил виновных, на которых можно перевалить ответственность. Как раз в шестидесятые годы образовали самостоятельный Государственный комитет по делам кинематографии. Прежде всеми киноделами ведало Министерство культуры, но министра, Екатерину Алексеевну Фурцеву, вожди не любили и кино у нее отняли.

И вот Демичеву на Политбюро выражают недовольство по поводу фильма. Он тут же соглашается:

– Очень слабый участок у нас – это кино. Я думаю, что настала пора сменить председателя Госкино, освободить Романова от этой работы. Он очень умный и подготовленный человек, но большой либерал.

Председатель Госкино Алексей Владимирович Романов, журналист по профессии, десять лет проработал в аппарате ЦК, дослужился до должности первого заместителя заведующего единым идеологическим отделом. Либерал? Конечно, нет! Дело было в другом. Романов, как руководитель ведомства, жаждал успеха. Но прекрасно понимал, что успех принесут не правильные, а талантливые ленты. Поэтому, исходя из ведомственных интересов, какое-то количество настоящих фильмов поддерживал. Или, как минимум, не мешал их снимать.

Начальником главного управления художественной кинематографии в Госкино Романов сделал Льва Александровича Кулиджанова, известного кинорежиссера. Кулиджанов был в чести у высшего начальства, к нему прислушивались. Ему поручили руководить Союзом кинематографистов СССР, он получил «Золотую Звезду» Героя Социалистического Труда, Ленинскую премию. Его мнение многое значило для аппарата ЦК.

Секретарь Союза кинематографистов Александр Васильевич Караганов, бывший комсомольский работник, вспоминал, как председатель Госкино Романов признался ему:

– Я иду каждый понедельник на работу с тяжелым настроением.

– Почему?

– Я в понедельник собираю «урожай» телефонных звонков после воскресных дачных просмотров. Бывает и так: один говорит одно, другой – прямо противоположное. По одному и тому же фильму. Как мне быть? Вы бы вместе с Кулиджановым, с Герасимовым, ну все, кто вхож туда, попытались объяснить нашим руководителям, какие особенности имеет кинематограф, как снимаются фильмы и как их надо трактовать…

Но объяснить не получалось.

Александр Караганов:

«За 23 года, что я работал в руководстве Союза, были положены на полку 100 с лишним фильмов. Какие-то запрещались без нашего участия, нас даже в известность не ставили. По некоторым фильмам мы спорили с руководителями комитета. В большинстве случаев – безрезультатно. По другим не спорили – о запретах узнавали, как о свершившемся факте».

В 1972 году Алексея Романова все-таки убрали из Госкино и назначили главным редактором газеты «Советская культура». Председателем Государственного комитета Совета министров СССР по кинематографии поставили Филиппа Тимофеевича Ермаша, он заведовал сектором кино в отделе культуры ЦК, потом стал замзавом отдела.

Сначала думали: пришел очередной чиновник, но Ермаш оказался человеком понимающим и заинтересованным в успехе отечественного кинематографа. Люди знающие отметили, что советником новый председатель Госкино взял доктора искусствоведения Кирилла Эмильевича Разлогова, человека с безупречным вкусом, прекрасно разбиравшегося в кинематографе.

Я увидел его впервые в просмотровом зале Госкино, где столичному начальству, а также видным и нужным людям демонстрировали самые яркие новинки мирового кинематографа, которые другие советские люди не должны были видеть. Меня приглашала милая девушка – секретарь комитета комсомола Госкино: мы познакомились во Фрунзенском райкоме, куда и я ходил, поскольку секретарил у себя в редакции «Нового времени».

Кирилл Разлогов выходил на сцену и рассказывал о новом фильме, режиссере, актерах – интересно, свободно и с полным знанием дела. Чиновная публика удивлялась: и это советник министра?

Много позже Разлогов рассказывал мне, что Филипп Ермаш прошел войну, сделал карьеру в Свердловске и женился на сестре жены будущего члена Политбюро Андрея Павловича Кириленко. Поэтому чувствовал себя уверенно. Ермаш был человеком со вкусом и иронией и мог отличить плохого режиссера от хорошего, поэтому, скажем, покровительствовал Андрею Арсеньевичу Тарковскому. Иначе говоря, в Госкино действительно понимали, кто есть кто.

Помню, как я приехал к одному из заместителей Ермаша. Пустые коридоры, гробовая тишина, чиновники с папками не идут, а шествуют, в глаза не смотрят. Министерство!

Вдруг секретарь одного из зампредов выскакивает в коридор:

– Тарковский звонит! У него вопрос! Надо срочно ответить!