Михаил Васильевич Ломоносов. Том 1

« Здѣсь не Куроостровская волость ; море нѣтъ , а въ Москвѣ рѣкѣ рыбы мало,» сказалъ усмѣхаясь Ломоносовъ.

—То-то, братъ, то-то. Эхе, хе!. . . сберись-ка ты съ умомъ, да воротись домой, къ отцу.

« Зачѣмъ ? Чтобы слышать брань злой мачихи ?... Бить-то себя теперь я ужь не позволю !

— Да и она не станетъ бить, какъ у тебя будетъ молодая жена. А какую красавицу я

. высваталъ-бы тебѣ!

« Благодарю васъ за дружбу, Пименъ Никитичъ! Но гдѣ мнѣ, бѣдняку, думать о женитьбѣ!

— Бѣденъ ты, да отецъ твой богатъ ; онъ-то и велѣлъ мнѣ , еще поговорить тебѣ объ этомъ. Право, братъ, чьихъ-же и совѣтовъ,слушать какъ не отцовскихъ.

«Я уже слышу это предложеніе не отъ первыхъ васъ, Пименъ Никитичъ , но сказалъ начисто, что не ворочусь въ свою деревню и не хочу жениться.

— Не хочешь, такъ Господь съ тобой ! мое дѣло сторона. А богатую-бы дѣвку отдали за тебя.

Чувство досады волновало юношу, уже высоко стоявшаго надъ этимъ міромъ, въ которомъ безвыходно жидъ Пименъ Никитичъ. .

— Вы издѣваетесь надо мной, Пименъ Никитичъ. Жениться, и на богатой, уговаривали меня, когда я былъ еще въ своей деревнѣ : я бѣжалъ оттуда ; а теперь, когда я столько лѣтъ просидѣлъ надъ книгами , это ужь вовсе мнѣ не подъ стать.

«Да вѣдь, право, братъ, лучше жить съ женой, чѣмъ съ сумой.

—Во-первыхъ, я не нищій, и съ сумой, благодаря Бога , еще не хаживалъ....

«Экой, братецъ, да вѣдь это такъ говорится только.

—Во-вторыхъ, всякой живетъ на свой ладъ. И безъ меня много охотниковъ жениться. А въ-третьихъ и въ послѣднихъ , прошу васъ не говорить мнѣ объ этомъ.

« Да почему , братецъ , не говорить ? дѣло

ясное. . . .

— Не для всѣхъ. Я понимаю, что вашъ совѣтъ не годится мнѣ, а вы не поймете, когда я скажу вамъ , что ни за какія деньги не соглашусь оставить своей бѣдности : она мила мнѣ, пуще всѣхъ богатыхъ невѣстъ въ мірѣ.

«Трудненько и понять это, братъ, Михайло! Не худо, какъ побольше денегъ : такъ я разумѣю своимъ глупымъ умишкомъ » — сказалъ съ увѣренностью Пименъ Никитичъ.

— Эти деньги были-бы для меня угліе горящіе !...

«Да какіе уголья! Что-ты, что-ты !

— Полноте, Пименъ Никитичъ ! мнѣ пора въ классъ. ...

«Въ какой классъ ?... Да ты, кажется, ужь начинаешь сердиться.»

Онъ ушелъ, сказавши еще нѣсколько своихъ поговорокъ.

—Вотъ человѣкъ ! — вскричалъ невольно Ломоносовъ , оставшись одинъ , и потомъ съ горестью подумалъ : « И съ такими-то людьми былъ я осужденъ прожить вѣкъ ! И они-то хотятъ воротить меня къ себѣ! Нѣтъ, я докажу имъ, что можетъ сдѣлать смѣлая мысль , зародившаяся въ головѣ мальчика. . . . они увидятъ наконецъ свое невѣжество. . . . Но когда будетъ это ?

Онъ задумался.

Наступилъ Январь 1735 года. Надобно было получать жалованье. Сколько, думаете вы, получилъ Ломоносовъ, за всю треть ? Три рубля пятьдесятъ копѣекъ ! Но и то казалось ему богатствомъ , при наступленіи каждой новой трети , потому что къ концу прежней онъ часто забиралъ въ долгъ квасъ и хлѣбъ.

Около этого-то времени, то есть въ началѣ 1735 года, изъ Петербургской Академіи

Наукъ, не за-долго основанной по мысли Петра, получено было въ Московской Заиконоспасской Академіи требованіе , самое благопріятное для Ломоносова. Требовали нѣсколько человѣкъ семинаристовъ, которые уже разумѣли-бы по-Лашински, для обученія ихъ Физикѣ и Математикѣ у Петербургскихъ Профессоровъ.

Извѣстіе объ этомъ тотчасъ разнеслось по Московской Академіи , и общій голосъ товарищей обрекалъ Ломоносова , вмѣстѣ съ нѣкоторыми другими, на отправленіе въ Петербургъ. Многіе, боясь Нѣмцевъ , радовались, что ихъ не пошлютъ изъ родимой Москвы. А онъ?

Онъ съ восторгомъ услышалъ радостную для него вѣсть, и, боясь какого нибудъ неожиданнаго препятствія , даже не хотѣлъ вѣрить, чтобы судьба такъ благосклонно выполнила давнее его желаніе. Просить своихъ начальниковъ онъ не смѣлъ ; но они сами вспомнили о немъ.

Призывъ къ Ректору заставилъ его содрогнуться отъ нетерпѣнія и неизвѣстности. Съ безпокойствомъ явился онъ ; но веселый видъ Архимандрита оживилъ его.

—Вотъ, братецъ — сказалъ Ректоръ — какъ чудны пути Провидѣнія! Ты давно желалъ учиться Математикѣ и Физикѣ ?

«Это извѣстно Вашему Высокопреподобію.

— Желаніе твое можетъ теперь исполниться. Академія Наукѣ требуетъ отъ насъ хорошихъ семинаристовъ, именно для обученія Физикѣ и Математикѣ. Надѣешься-ли ты на себя и желаешь-ли ѣхать въ Петербургъ?

«Молю Ваше Высокопреподобіе объ этомъ ! Способности мои вамъ извѣстны , и вы лучше можете судить, достоинъ-ли я вашей великой милости.

—Да дѣло, братецъ, въ томъ, что я едва-ли могу тебя отправить. ...

Ломоносовъ перемѣнился въ лицѣ отъ внутренняго движенія.

—И все потому, что ты собственно не принадлежишь къ нашей Академіи ! Ты не семинаристъ , а отъ насъ требуютъ именно семинаристовъ. Ты здѣсь Богъ знаетъ какъ : по милости ! А дѣло новое, щекотливое. Право, я опасаюсь. ...

Ломоносовъ не имѣлъ силъ говорить.

— Я зналъ, что это огорчитъ тебя, и призвалъ къ себѣ распросить еще кое о чемъ. Хочешь-ли, я отправлю тебя какъ семинариста ?

«Готовъ исполнить все , что прикажете.