Михаил Васильевич Ломоносов. Том 2

Биронъ взглянулъ на него грозно , потому что не вдругъ нашелъ отвѣтъ; однакожь тотчасъ прибавилъ, соображаясь съ образомъ мыслей Императрицы:

—Но вы говорите о людяхъ святыхъ, потому что переводчики священныхъ книгъ таковы. А что такое стихотворцы ?... Неужели ихъ ставите вы наряду съ святыми?

Трубецкой смолчалъ въ свою очередь, и потомъ отвѣчалъ въ полголоса:

— Можетъ быть мы сами недостойны появленія святыхъ людей.

—Не о томъ рѣчь, Князь — пылко возразилъ Биронъ.—Вы смѣшиваете людей вдохновенныхъ съ стихотворцами. Я говорю только , что въ Россіи не было до сихъ поръ стихотворцевъ. Даже въ славное царствованіе Императора Петра І-го не писали стиховъ. И только теперь , когда науки поощряются , когда Россія начинаетъ истинную жизнь Европейскаго Государства, и когда благоденствіе народа прочно, онъ начинаетъ пѣть.

« Справедливо ! справедливо ! » раздалось со всѣхъ сторонъ.

— Наукамъ необходимо поощреніе , такъ-же какъ и всему другому — продолжалъ Биронъ , довершая свою побѣду. — у въ Россіи до сихъ поръ не понимали этого.

Увлеченный живостью разговора, онъ не за мѣтилъ неприличнаго своего выраженія, потому

что не привыкъ быть осторожнымъ въ Словахъ,

и какъ будто хотѣлъ сказать, что только

онъ показываетъ Рускимъ свѣтъ Божій.

Императрица была такъ снисходительна къ своему любимцу, что позволяла ему забываться даже въ собственномъ ея присутствіи. И теперь, видя что разговоръ принимаетъ оборотъ не совсѣмъ пріятный, она спѣшила сказать :

— Такъ надобно-же , Герцогъ , подтвердить ваши слова и всячески поощрять этого умнаго рыбака.

«Воля Вашего Величества священна для каждаго изъ насъ,» благоговѣйно отвѣчалъ Биронъ, наклоняя голову.

— Поощреніе раждаетъ науки ! — Прибавилъ Остерманъ. — Это доказанная, святая истина. Счастливому царствованію Вашего Величества предоставлено соединить и славу наукъ, со всѣми другими славами Россіи.

«Да , я хочу, чтобы этотъ рыбакъ не пропалъ за-даромъ. Надобно имѣть его въ виду. Спасибо, Корфъ , тебѣ, что ты доставляешь намъ новый случай изъявить наше благоволеніе къ успѣхамъ, какого-бы рода ни были они.

Восторженный Корфъ сталъ на колѣни и прикоснулся губами къ рукѣ Императрицы.

—Имѣй въ виду нашего рыбака, и при случаѣ доноси мнѣ о его успѣхахъ ; а когда возвратится онъ изъ-за границы, доложи мнѣ объ этомъ.

Бѣдный Ломоносовъ !... Для чего не былъ онъ тутъ , среди этого блестящаго собранія придворныхъ, которые слышали милостивыя для него слова Императрицы ! Они осыпали-бы его поздравленіями и окружили готовностью пособлять на тернистомъ пути жизни. Но онъ

былъ далеко ; онъ не слыхалъ поощреній ; они не дошли до него.

—Спасибо всѣмъ вамъ, господа, что пособили провести время ! — сказала Императрица , необыкновенно милостивая во весь, этотъ вечеръ. Но слова ея были знакомъ , что вечеръ кончился. Съ глубокими поклонами начали удаляться придворные, между тѣмъ какъ Императрица склонилась на спинку своихъ креселъ, и какъ-бы въ утомленіи закрыла рукою глаза.

На другой день, во всѣхъ придворныхъ кругахъ, во всемъ высшемъ обществѣ разговаривали о необыкновенномъ сынѣ рыбака. Ода Ломоносова восхищала всѣхъ , понимавшихъ и не понимавшихъ ея. Но еще больше удивлялись, и можетъ быть даже завидовали, благосклонности , съ какою приняла ее Императрица. Это былъ первый примѣръ милостиваго вниманія къ Русской Поэзіи. И въ самомъ дѣлѣ, если вспомнимъ, что стихи Ломоносова произвели такой шумъ при Дворѣ почти сто лѣтъ до насъ, то удивимся-ли говору, какой продолжался о нихъ до самаго вечера слѣдующаго дня? Въ этотъ вечеръ билъ назначенъ маскарадъ у кого-то изъ придворныхъ, и на другой день разговоръ былъ уже о маскарадѣ. Поэтъ , поэзія, и счастливый сынъ рыбака не занимали больше никого.

Глава II.

Но между тѣмъ какъ люди , окруженные великолѣпіемъ и пышностью восхищались стихами Ломоносова, мы видѣли каково было бѣдному поэту! Онъ бродилъ по Германіи, часто безъ куска хлѣба, нищимъ ; былъ въ рукахъ Прусскаго Вахмистра, страшась свиста палки, или , что едва-ли не хуже, въ рукахъ своихъ кредиторовъ, которые хотѣли упрятать его въ тюрьму. Онъ бѣжалъ отъ нихъ къ первому Рускому, котораго могъ встрѣтить, и возвратился въ Россію.

Но уже два года прошло послѣ описаннаго нами вечера. Императрица Анна Іоанновна скончалась; регентство Бирона, и потомъ Принцессы Правительницы , сдѣлались прошедшимъ, и Ломоносовъ вышелъ на берегъ Невы почти при самомъ началѣ царствованія Императрицы Елисаветы Петровны. Сколько перемѣнъ случилось въ это время ! Почти всѣ придворные