МИХАЛ ЗАДОРНОВ

И мы пошли с ней в наше «ночное» на берег моря. Машино свободное лёгкое платье наполнялось бризом, как парус! Она то и дело удерживала руками юбку, готовую взлететь выше головы. Ещё один нежданчик – мало того что стеснялась есть, так ещё и боялась показаться полуобнажённой. Если б не её профессия, я бы подумал, что это любовь.
А топтыгиных я отослал домой. Чтоб не портили нам нашего уединения в ночи. На прощание эти недобандюганы

пожаловались, что родители привезли их из Союза и поселили в очень бедном кибуце. Но ведь в Израиль уезжали не для такой унизительной жизни. Поначалу дети сами пытались заняться бизнесом – продавать зонтики, которые изготавливались в Советском Союзе. Самые дешёвые зонтики в мире. Вроде как бизнес пошёл – продали целую партию. Но все эти зонтики оказались бракованными. Когда покупатели их открывали, они выстреливали вверх, раскрывались и улетали. Первым оптовым покупателем был Хлястик. Его телохранитель-бычок Коржик гнался потом за ними по всему тель-авивскому базару-шугу, догнал и привёл к Хлястику на разборку. Тот предложил отработать – возместить ущерб, а точнее, пройти испытательный срок и, может быть, потом войти в настоящее дело. Со мной у них был испытательный срок.От этого рассказа у Маши началась смеховая истерика. Наверное, представила себе, как у Хлястика улетают зонтики. Когда они ушли, я ей процитировал угрозу Хлястика, мол, если я сбегу, то они ей, Маше, оторвут челюсть, и она не сможет мастурбировать у зеркала. Реакция её как всегда была непредсказуемой:

– О! Так он поэт!

В тот вечер я всё-таки не напился до бессознанки. Мы дошли до гостиницы, и, честно говоря, мне не хотелось с ней расставаться. Но она была из другого мира: «Перепутал год, перепутал век, и тебе не тот выпал человек…» Лёнька – гений! Эти его строчки сами вертелись в моей башке.

– У тебя, Маша, завтра опять работа?

Она ответила не сразу:

– Я скоро её брошу: контракт кончается. А пока нельзя. Тут всё очень строго. Хотя… хотя… я тебе когда-нибудь расскажу то, что на самом деле… и ты поймёшь, что всё не так, как ты сейчас думаешь.

– Ну, ты загнула! Это что ещё за загадки?

– Не сейчас… Когда-нибудь… Ты ведь ещё несколько дней здесь?

– Если Коржик с Хлястиком не доведут до того, что свалю.

– Не советую. Дождись, что Ната скажет. Она не совсем та, за кого себя выдаёт. Когда её из ансамбля выгнали по сокращению, знаешь, кем она работала?

– Эскорт-сервис?

– Круче. В КГБ! Подсадной была. Честно говоря, я иногда думаю, что и здесь она не просто так. И мужа-еврея там, в Союзе, ей не случайного нашли. Только она об этом никогда не расскажет. Так что ты потерпи ещё пару деньков. Я тоже со своим посоветуюсь.

– Свой – это кто?

– Шеф. Он у меня местный. Всех знает. Авторитет! А русских отморозков терпеть не может. Из-за них не берёт в наш клуб даже клиентов из России. Только девушек, и то некоторых.

– Видимо, тех, кто знает наизусть Блока, Гумилёва и Бальмонта?

Маша улыбнулась:

– Когда-нибудь я тебе всё-всё расскажу, и вот увидишь, ты не будешь меня ни в чём винить.

– А я и так тебя не виню.

– И всё-таки в другой раз. Пока ты ещё не готов.

– Я не готов? Да я, как пионер, всегда готов!