Микро

— Сколько ни слушаю ваши замечания, мистер Хаттер, — внезапно обернулся на него Дрейк, — столько и убеждаюсь, насколько дремучи ваши представления в этой области. «Биопиратством» в определенных кругах принято именовать использование полезных растений или рецептов народной медицины без какой-либо компенсации той стране, в которой они были впервые открыты. «Нужно платить!» — кричат невежественные доброхоты, совершенно при этом не представляя, насколько это вообще осуществимо на практике. Возьмем, к примеру, кураре — ценный лекарственный препарат, широко используемый в современной медицине. Кому, как и за что тут компенсировать? Тем более что рецептов кураре буквально десятки, свой едва ли не у каждого племени по всей Центральной и Южной Америке — а это, смею заметить, довольно обширная территория. И ингредиенты разные, и способ приготовления — учитывается, и кого нужно убить, и прочие местные предпочтения. Каким образом вы собираетесь выплачивать компенсацию туземным лекарям? Кто внес больший вклад: колдуны из Бразилии или же колдуны из Панамы или Колумбии? Следует ли принимать во внимание тот факт, что деревья, используемые для этого в Колумбии, попали сюда — не без помощи человеческих рук — из соседней Панамы, где изначально и произрастали? Какова точная химическая формула? Нужна там добавка стрихнина или все-таки нет? Ну, а если виски туда добавить, что будет? Так, может, это все-таки общественное достояние? По закону фармацевтическая компания имеет право эксклюзивно продавать какой-либо препарат только двадцать лет, после чего его может производить кто угодно. Утверждают, будто бы сэр Уолтер Рэли[4] впервые привез кураре в Европу еще в тысяча пятьсот девяносто шестом году, но в любом случае в тысяча семисотых годах этот препарат был уже достаточно хорошо известен. «Берроуз Уэлкам» стала продавать таблетки кураре для медицинских целей еще в тысяча восьмисотых. Так что при всех раскладах кураре — давно уже общественное достояние. И, кстати — нынешние медики уже почти не используют кураре растительного происхождения, уже давно есть синтетический кураре. Видите, сколько сложностей?

— Все это отмазки большого бизнеса, — буркнул Рик.

— Мистер Хаттер, я смотрю, вам просто нравится оспаривать любые положения, которые я выдвигаю, — сказал Дрейк. — Я не против. Это только помогает мне оттачивать искусство спора. Правда же в том, что использование природных компонентов в медицине — весьма распространенная практика. Открытия, сделанные в любой из культур, крайне важны, и межкультурные заимствования при этом неизбежны. Иногда такие открытия действительно становятся предметом продажи, но далеко не всегда. Следует ли нам выдать лицензию на стремена монгольским кочевникам, которые их придумали? Надо ли платить китайцам за то, что они первыми стали разводить тутового шелкопряда? За опиум? А как насчет того первого земледельца эпохи неолита, который раньше всех догадался, что съедобные растения можно не только собирать, но и сажать самому? Может, поищем его нынешних потомков и будем им за это платить? Или потомков тех средневековых бриттов, которые первыми выплавили чугун?

— Может, перейдем уже к сути? — предложила Эрика Молл. — Мы понимаем, к чему вы клоните, а Рик пусть себе и дальше пыжится.

— Ладно, суть в том, что ни о каком «биопиратстве» здесь, на Гавайях, не может быть и речи, поскольку никаких туземных растений здесь попросту нет, — вернулся к главной теме Винсент. — Все Гавайские острова — вулканического происхождения, и когда в стародавние времена они поднялись под напором раскаленной лавы над поверхностью океана, то представляли собой абсолютно голую безжизненную пустыню. Все, что на них сейчас растет, занесено сюда извне — птицами, ветром, океанскими течениями, на полинезийских боевых каноэ… Своего здесь ничего нет, хотя некоторые виды действительно можно отнести к эндемикам, истинно местным. Вообще-то все эти юридические тонкости и стали одной из причин того, почему местом базирования компании были избраны именно Гавайи.

— Чтоб половчей обойти закон, — пробормотал Рик.

— Чтобы не нарушать закон, — поправил его Дрейк. — Суть как раз в этом.

Тем временем они приблизились к зарослям каких-то высоких, по грудь, зеленых листьев, и Дрейк заметил:

— А вот этот участок мы называем «Имбирная аллея» — здесь гуще всего растут белый и желтый имбирь, а также имбирь кахили. Кахили — это вон те красные стебли примерно в фут высотой. Деревья вокруг нас — это, в основном, сандаловые, с характерными темно-красными соцветиями, но попадаются еще и сапиндус, он же «мыльное дерево», и гавайское мило — вон то, с большими темно-зелеными листьями.

Студенты, слушая этот рассказ, только успевали вертеть головами.