Милая маленькая игрушка

Это было больнее, чем я когда-либо могла себе представить. И все же, хотя его слова ударили сильнее любого физического удара, который он мог бы нанести, я хотела его. Я нуждалась в нем так отчаянно, что едва могла дышать, и когда он прикоснулся ко мне, я внезапно почувствовала себя правильной и цельной. То, как он схватил меня и поцеловал, казалось, что мир может закончиться, если он этого не сделает. На один славный момент я подумала, что мы на одной волне.

И это просто доказывает, насколько я слаба.

— Ты не можешь влюбиться в кого-то другого, пока я не дам тебе совершенно ясно понять, что наш контракт окончен, и ты будешь со мной до конца года.

Я не верю в любовь, и все же я здесь, убитая горем от того, что этот мужчина, который с самого начала прямо сказал, что наша сделка профессиональная, будет готов отпустить меня в конце семестра. Это был не поцелуй страсти, о котором я думала. Это был Илья, метивший свою территорию, напоминавший мне, что я продала ему свое тело, и он может делать с ним все, что захочет, наплевав на эмоции.

Я чувствую себя глупой идиоткой. После всех этих лет наблюдения за страданиями моей мамы, раздираемой на части отказом отца, я была так уверена, что смогу преодолеть эту слабость. Я могла просто подавить свои эмоции и никогда никого не любить. Так мне не было бы больно. И вот я здесь, еду домой к ней, чтобы поговорить. Потому что она единственная, кто может понять непосильную тяжесть боли, которую я испытываю.

За два с половиной года с тех пор, как я перестала жить с мамой, а Илья начал платить за мое обучение и проживание — вместе с достаточно щедрыми расходами сверху, чтобы я смогла вернуть маме все, что она вложила в мое образование, ей удалось съехать из нашей квартиры и внести первоначальный взнос за дом. Это симпатичное маленькое краснокирпичное жилье с двумя спальнями, все еще в Энглвуде, но это большой шаг вперед по сравнению с нашей маленькой квартирой, которую мы снимали.

Автобус высаживает меня в двух кварталах от дома, и я прохожу короткий путь до ее входной двери, чувствуя холодный зимний ветер в спину. Она знает, что я иду, и когда я звоню в дверь, она отвечает всего через мгновение.

Широкая улыбка расплывается на ее лице.

— Моя малышка. Посмотри на себя! — Ее мозолистые руки обхватывают мое лицо, пока она изучает меня с глубоким теплом, как будто она не видела меня много лет. Прошло слишком много времени.

Я шагаю в ее объятия, когда она обнимает меня, и мне так приятно находиться там. Я всегда гордилась тем, что я независима и сама прокладываю свой путь в жизни. Но прямо сейчас так здорово быть в объятиях мамы.

— Заходи внутрь, — подбадривает она, держа руку на моем плече, когда она ведет меня через порог и закрывает за собой дверь. — Как ты? Ты выглядишь уставшей. Ты снова жгла свечу с двух сторон? — Требует она, ведя меня на кухню.

Я усаживаюсь в кресло и потираю лицо руками, прежде чем положить подбородок на переплетенные пальцы.

— Да. Я много репетировала. Но я думаю, ты будешь гордиться моей выпускной витриной. Мы с партнером вложили в нее все, и она отлично складывается.

— Это замечательно, дорогая. — Моя мама сияет, суетясь на своей новой кухне, хватая кружки, сливки и сахар, пока варится кофе.

Она даже ничего не расспрашивает, поскольку погружается в нашу типичную утреннюю рутину выходного дня, и от того, насколько она знакома, у меня в груди внезапно заболела ностальгия. Я скучала по маме и не приходила к ней так часто, как следовало бы.

— Как новый дом? — Спрашиваю я, оглядывая милый декор, который она добавила, чтобы сделать пространство своим.

Подставки для растений макраме свисают с потолка над ее кухонной раковиной, полосатые, фиолетовые и зеленые вариации традесканции каскадом ниспадают по сторонам ярким водопадом цвета. Нежно-розовая африканская фиалка сидит на изящной салфетке в центре кухонного стола.

— Замечательно. Я действительно увлеклась растениями теперь, когда у меня есть окна и освещение для них. — Говорит она, указывая на горшки, которыми я любовалась.

— А в кафе?

— Ты будешь гордиться, услышав, что меня наконец повысили до дневного менеджера. — Говорит моя мама с шутливым реверансом. — Так что больше никаких ночных смен. Начиная с прошлой недели мои часы изменились. Я работаю с шести утра до трех дня, пять дней в неделю. — Принося наши кофейные кружки на стол, мама пододвигает ко мне мою, уже со сливками.

— Спасибо, мам. — Я беру дымящийся напиток и поднимаю его в тосте. — Поздравляю с повышением. Ты этого более чем заслуживаешь.

— Спасибо, дорогая.

Ее улыбка почти сияет, и я внезапно поражаюсь, какой счастливой и здоровой выглядит моя мама. Ее светлые волосы с проседью блестят и здоровы, ниспадая волнами вокруг ее лица. Мешки под глазами стали гораздо менее заметными, чем я помню раньше, а румянец на щеках яркий и молодой. Она выглядит великолепно. Я открываю рот, чтобы сказать это, но мама слишком торопится.