Милая маленькая игрушка

— Я знаю, что ты предпочитаешь держать все близко к сердцу, — ласково говорит мама, — и ты не обязана говорить мне, почему ты плачешь, если не хочешь. Но если бы мне пришлось угадывать, в чем дело, я бы сказала, что ты сейчас переживаешь свое собственное горе.

Я не знаю, что сказать, поэтому просто киваю.

Она сочувственно улыбается мне.

— Я обещаю тебе, что в конце туннеля яркий свет. Ты найдешь нужного человека, даже если это не тот мужчина, который разбил тебе сердце.

Боже, надеюсь, она права. Но даже мысль о том, чтобы найти кого-то другого, кроме Ильи, наполняет меня глубоким чувством потери и грусти.

Я просто не знаю, что я буду делать без него.

32

ИЛЬЯ

— Тебе потребовалось достаточно времени, чтобы слезть со своего коня и позвонить мне, — ругает Бьянка по телефону резким голосом. — Или ты просто почувствовал необходимость еще немного покомандовать мной?

Я борюсь, чтобы сдержать вздох, закрывая глаза и потирая виски большим и указательным пальцами.

— Если я обещаю больше не выходить из себя, ты придешь домой для еще одного разговора, может, на этот раз останешься на ужин? — Спрашиваю я, стараясь сохранять нейтральный тон голоса. — Мне нужно с кем-то поговорить, и ты единственная, кому я доверяю такие вещи.

Она хихикает.

— Приятно слышать, что ты наконец-то справился со своей истерикой. Тебе потребовалось всего две недели, — поддразнивает она.

Я стискиваю зубы, сдерживая нетерпение.

— Я шучу. Если тебе нужно с кем-то поговорить, конечно, я рядом. Я буду дома через два часа. — Ее тон меняется на более мягкую мелодию, когда она находит в себе сострадание.

— Спасибо, — коротко говорю я. Этот разговор и так будет достаточно болезненным. Надеюсь, она не в самодовольном настроении, хотя, судя по всему, меня ждет хорошая взбучка.

Мы вешаем трубку, и я откидываю голову на спинку офисного кресла, делая глубокий вдох. Мне кажется, что вся моя жизнь вот-вот сгорит в огне. Я не продвинулся ни на шаг в поисках людей, убивших Артема. Они стали призраком на ветру. А пока я не смог вернуть домой свою сестру и, скорее всего, уничтожил свои отношения с Уитни.

Мне потребовалось две недели, чтобы смириться с тем, что я должен извиниться перед Бьянкой. Но, с Уитни, я все еще не знаю, как мне действовать. Я не могу понять, где мы находимся после того, как я застал ее и Трента на выступлении вчера вечером, объятия, которыми они обменялись после, свели меня с ума. И хотя она не остановила меня, когда я раздел ее прямо там, в студии, и взял ее, на что она доказала свою способность, и смог заставить ее кончить вокруг моего члена, я все еще чувствую, что не могу найти с ней опору.

Мои мысли продолжали кружиться, как бы я ни старался сосредоточиться на более потенциально фатальной задаче. Но поскольку я зашел в тупик, где еще я могу охотиться на этих жалких властолюбивых воров, я не могу выкинуть из головы образ лица Уитни, слезы, текущие по ее щекам. Боль в ее глазах. Как заноза в моей ладони, она продолжает колоть меня, влияя на каждое мое действие, пока я не отчаиваюсь, чтобы вытащить постоянный дискомфорт из-под своей плоти. Я больше не знаю, что правильно. Когда дело доходит до Уитни, я чувствую, что каждый вариант, который я могу придумать, неправильный. Либо для нее, либо для меня.

Мои глаза слепо смотрят вниз на документы передо мной, пока я пытаюсь разобраться с совершенно не связанной с этим проблемой. Мой мозг истощен от постоянной работы в режиме перегрузки и не дает мне спать. Я чувствую, что могу сходить с ума, запертый в черной дыре нерешительности и неуверенности в себе.

Стук в дверь моего кабинета застает меня врасплох, и я смотрю на часы, только чтобы понять, что потратил почти час, продолжая размышлять об Уитни и о том, как мне следует с ней поступить. Бьянка удивляет меня, открывая дверь и доказывая, что она пришла задолго до истечения ее двухчасового окна. Она входит в мой кабинет со всей помпой и дерзостью звезды Бродвея, впервые появившейся на сцене. Одетая в черное платье с длинными рукавами и черные сапоги, моя сестра одаривает меня дерзкой улыбкой и плюхается в новое кожаное кресло, стоящее в углу моего кабинета.

— Я здесь! — Объявляет она излишне пышно. — Та-да!

— Ты рано. — Замечаю я, приподнимая бровь.

Бьянка небрежно пожимает плечами.

— По телефону это прозвучало как-то срочно. Я имею в виду, ты, должно быть, в отчаянии, если готов пообещать вести себя хорошо, — поддразнивает она.

— Ну, ладно. — Я прочищаю горло и собираю разбросанные по столу бумаги, готовясь к тому, что нужно сказать. — Я рад, что ты пришла. Бьянка, я хотел извиниться за то, что накричал на тебя. — Отложив стопку бумаг, я заставляю себя посмотреть ей в глаза. С уважением. — Я вышел из себя, и мне не стоило так с тобой разговаривать. Мне жаль.

Легкое удивление мелькает на лице моей сестры.