Милая маленькая игрушка

Я колеблюсь, размышляя, стоит ли мне оставить все как есть. Разве этого недостаточно для Бьянки, чтобы сказать мне, что я должен отпустить Уитни? Но мне нужно рассказать сестре полную картину. Потому что теперь это больше, и я начинаю бояться, что, если я подожду до окончания учебы Уитни, может быть слишком поздно.

— Но что-то еще тяготит меня. Каждый раз, когда я пытаюсь отступить от нее, чтобы увеличить расстояние между нами, я чувствую, что растягиваю резинку, затягивая ее все туже и туже. В конце концов, она щелкает, и я снова рядом с ней, контролируя себя меньше, чем в прошлый раз. Я чувствую, что могу потерять перспективу, когда дело касается Уитни. — Я провожу пальцами по волосам, умоляя Бьянку понять, что я говорю, не заставляя меня говорить больше.

Ее взгляд пристальный, вдумчивый, сочувствующий, но она не предлагает ни единого слова облегчения, ожидая, что я продолжу. Поэтому я продолжаю, мои слова вырываются из меня с усилием, которое требуется, чтобы их выдавить.

— Мне интересно, не лучше ли просто оборвать все связи, отпустить ее сейчас, пока не стало еще сложнее. Такие мужчины, как я, не получают роскоши любви. Она слишком дорого обходится, и я только усложняю ситуацию, застревая на девушке, которая, вероятно, в любом случае хочет двигаться дальше. — Я не могу заставить себя рассказать Бьянке о том, что я видел в студии репетиций Уитни, объятия, которыми она обменялись с партнером, выражение чистой радости на ее лице, когда она улыбнулась ему.

— О, Илья, — выдыхает моя младшая сестра, и эмоции переполняют ее глаза, заставляя мое сердце болезненно сжиматься. — Вся твоя предпосылка о том, что такие мужчины, как ты, не могут любить, совершенно нелепа. Ты, больше, чем кто-либо из моих знакомых, заслуживаешь любви. Под всей твоей грубой внешностью и бравадой мачо, ты такой замечательный, добрый, хороший человек. И Уитни была бы полной идиоткой, если бы не влюбилась в тебя за то время, что вы были вместе. У меня нет ни малейшего сомнения, что, если бы у нее был выбор, она бы выбрала тебя, а не любого другого мужчину, какой бы ни была разница в возрасте.

Я не так уж в этом уверен, но я обожаю свою сестру за то, что она уверена в моей доброте и думает, что Уитни, возможно, видит во мне то же самое.

— Тебе стоит хотя бы поговорить с ней об этом, — мягко настаивает Бьянка, вставая со стула. Подойдя к моему столу, она заворачивает за угол и берет меня за руку. Подняв меня на ноги, она крепко обнимает меня, ее щека прижимается к моей груди, а ее крошечное тело обнимает меня за талию.

Демонстрация привязанности каким-то образом снимает мое напряжение, давая мне небольшое чувство надежды, и я прижимаю к себе свою младшую сестру, целуя верх ее рыжеватых кудрей.

— Спасибо, Бьянка, — бормочу я. Я не знаю, чем я заслужил такую сестру, как она, но я чувствую себя необыкновенно благословенным, что она есть в моей жизни.

Она сжимает меня немного крепче в ответ.

— Давай. Пойдем поужинаем. Потом ты позвонишь Уитни и скажешь ей, что тебе нужно поговорить.

В моей груди раздается смешок.

— Да, мэм.

33

УИТНИ

Укрепившись после разговора с мамой на выходных, я обнаружила, что могу пойти на занятия в понедельник, несмотря на все еще слабые отношения с Ильей. Хотя он позвонил мне в субботу вечером и сказал, что нам нужно поговорить, он, похоже, не был расположен обсуждать это по телефону, и с тех пор я его не видела. Предположительно, у нас запланировано свидание на следующие выходные, но на данный момент меня не удивит, если он отменит его до наступления этого дня.

Я не могу продолжать думать об этом. Знание того, что моя мама нашла свое счастье и, возможно, даже обручится на следующей неделе, дает мне лучик надежды, что я смогу пережить разрыв с Ильей. Может быть. И когда я захожу на свой последний урок хореографии с Трентом, я прогоняю Илью из головы.

— Эй, — говорю я, встречаясь с Трентом в каморке. Я звучу фальшиво-радостно, и это заставляет меня съеживаться.

— Эй, — говорит он более неуверенно. — Все хорошо? — Добавляет он после неловкой паузы. — Я имею в виду, у нас все хорошо? Потому что я знаю, что твой парень… ну, ты знаешь. И я не хотел его злить или что-то в этом роде. Я просто поддался моменту, а потом он появился, и… — Трент замолкает, его лицо выражает досаду, когда он чешет затылок.

Мне жалко видеть в таком состоянии бедного партнера, и я улыбаюсь ему.

— У нас все хорошо. Все хорошо. Тебе не о чем беспокоиться, — уверяю я его.

Видимое облегчение накатывает на него, когда напряжение спадает с его плеч, а лицо проясняется.

— Ладно, хорошо. Потому что, знаешь, на минуту мне показалось, что вся моя жизнь промелькнула перед глазами.

Он нервно смеется, и у меня нет смелости сказать, что я тоже подумала, что его жизнь промелькнула перед моими глазами. Илья определенно выглядел взбешенным, хотя из того, что произошло потом, я бы поспорила, что он был больше зол на меня, чем на Трента, потому что он думал, что я просто сплю с кем попало, когда он не следит за мной пристально.