Милаха

– Ша, понтовый! Не твой сегодня день, не та того наехал!

Зойка? Зойка?!

– Чего сычём зыришь? Улыбайся! Или Мороз тебе яйца на кулак намотает, если мне покажется, что ты не достаточно вежливый. – Ну точно, Зойка! – И пусти девочку, с-сука, тебе за неё не только яйца, каждую жилу вытянут…

Мужик не спешил отпускать, но хватка его немного ослабла, дуло соскользнуло с виска под скулу.

– Мадама? А вы кто такая будете?

– Пусти девочку, сказала! И сюда иди! – Зойка, не глядя поманив его пальцем, царственно проплыла мимо нас к своей машине. – Ну?! Или ты масть попутал, что против Мороза прёшь?

И он пошёл. Пошёл! Но сначала перевёл ствол на Димку и пихнул меня в сторону, а потом уже, вихляясь будто на шарнирах, «потанцевал» за ней.

Я бессильно привалилась к ниве. Меня трясло. Что, блядь, за нахер, а? За предыдущие восемнадцать лет я лишь однажды столкнулась с отмороженным ублюдком – сыночком тёти Зины… И вот за последние полгода, сталкиваюсь с ними постоянно! И каждый раз по самому краю. И каждый раз спасает меня только чудо!

Краем глаза видела Галину Николаевну с перекошенным от ужаса лицом, видела, как Зойка с презрительно скривлёнными губами, сохраняя убийственное спокойствие, что-то вполголоса объясняет бандиту и, не обращая внимания на пушку в его опущенной руке, жёстко тычет при этом пальцем в его грудь. Появился Лёшка, забрал у вихлявого пистолет. Теперь Димка держал на прицеле главаря, а Лёшка оставшихся двоих, снова лежащих на щебне.

Ноги подкашивались, дико пульсировало в висках, глохли уши. Как сквозь вату долетел ответный, на повышенных тонах наезд на Зойку:

– А за человечка моего, на тот свет отправленного, ваш Папа ответит по понятиям, мадама?

Потом Зойка снова орала на него. Вот прям орала в лицо и, невзирая на его озлобленный вид и сжавшиеся кулаки, ломала его понтовую борзоту…

После чего мы в непонятной сумятице спешно погрузились в мерседес и рванули от этого чёртового кафе. Лёшка одной рукой прижимал меня к себе и всё пытался заглянуть в лицо, но я отворачивалась.

Меня колотило от ярости. С-суки… Да как они посмели?! И эта тварь с ножом, и этот шпендик с пистолетом смели трогать меня, угрожать мне и даже не подозревают, кто я! Какая у меня крыша! Бля-я-я… Что с ними сделал бы Денис, если бы оказался рядом! Поубивал бы к чёрту голыми руками! Шеи бы посворачивал, бошки бы попроломил!

Так хотелось пожаловаться ему, увидеть его звериную ярость и убедиться, что он действительно никогда и никому не даст меня в обиду!.. Но его снова не было рядом.

Сначала Димка гнал под двести, но минут через пятнадцать, Зойка приказала остановиться. Без объяснений вышла из машины и, добредя до придорожного лесочка, упёрлась согнутыми у лба руками в берёзу. Тут же выскочила и Галина, и водила. Галя сунулась к Зойке, но та ещё издали вскинула ей навстречу руку, приказывая остановиться. Дима, видя такое, тоже застыл.

– Люд, ты как? – с тревогой спросил Лёшка, когда мы остались в салоне одни. – Люд?

Я молчала. Тогда он просто зажал меня в объятиях – не глядя на мои попытки вырваться. Что-то говорил – я не понимала что, но его голос успокаивал. И я перестала рваться, затихла. Даже не замечала что плачу, до тех пор, пока этого не заметил и Лёшка. Зажал моё лицо в ладонях, заставил поднять голову:

– Я за тебя сдохну не глядя, слышишь? Люд… Ты слышишь? – сбросил вдруг голос до шёпота: – Я ж тебя всё равно люблю. Всё равно!

И я вдруг очнулась. Поняла, что рядом – он. И всё это время был. Сразу был, ещё там, в лесу, когда меня едва не посадили на перо или не увезли в подстилки к местным бандюкам.

По его щеке протянулась ссадина с подсохшими кровавыми краями, но он её, кажется, даже не замечал. И я вдруг испугалась. Вот этого всего – того, что он сделал для меня, того, что он сейчас держит моё лицо в руках, и того, что говорит. Забилась, вжимаясь спиной в дверь, нащупывая на ней ручку.

– Лёш, спасибо. Если бы не ты…

– Люд…

– Мне надо выйти, Лёш. Извини. Мне надо к Зойке…

Меня Зойка не отогнала, и я стояла и смотрела, как она плачет. Тихо, без лишних эмоций. Она словно просто разглядывала что-то из-под сложенных рук, а слёзы текли.

– Вот это мандец, да Милусь? – наконец утёрла она лицо рукавом. – Просто мандец. Если бы ты только знала, как я усралась!

Я невольно хихикнула:

– А выглядело всё очень солидно. Я даже подумала, что ты их знаешь?

– Да какой там! Я знаю, да и то так, мельком, Орловского пахана – Мороза. Но тот хорошо знает Панина, поэтому, думала, может, удастся как-то припугнуть этих… Надо было только выбраться. И хер бы с ней с тачкой, всё равно уже к вечеру эта шпана кровью бы за неё харкала… Но я как увидела пушку у твоего виска – сразу представила, что со мной Машков сделает… Мандец. – И она вдруг заржала. – На понт ведь брала, Милусь! Просто на понт! Господии-и-и… Вот, смотри, – вытянула вперёд руку, растопырила мелко дрожащие пальцы. – Нет, ты видишь? До сих пор колбасит!