Милаха

– Господи, Савченко, какой же ты всё-таки дурак!

Прошли через холл гостиницы, вызвали лифт. Лёшка всё это время о чём-то думал, глядя перед собой, и наконец выдал:

– Нет, Люд, это он дурак, если думает, что в своём предпенсионном возрасте имеет право диктовать тебе как жить. И если некому ему это объяснить – я с радостью! Я бы и тебе объяснил, только не знаю как. – Помолчал немного, периодически поглядывая на меня, и вдруг рассмеялся: – Слушай, а может, тебя поцеловать надо, чтобы ты расколдовалась? Нормально так, по-молодёжному, взасос. Ты только скажи, я же всегда готов!

– Пфф… Помечтай, ага! – фыркнула я и зашла в лифт. – Завтра в восемь выезжаем. Зойка подбросит нас до места и свалит, а дальше уже сами. Форма одежды удобная, но приличная. И обязательно документы возьми.

– Слушаюсь, шеф!

Всю дорогу до одиннадцатого этажа молчали, а когда двери разъехались, и я собралась было сбежать, Лёшка преградил мне дорогу, уперев руку в дверь, не давая лифту ни закрыться, ни поехать дальше.

– Хочешь правду, Люд?

– Удачное место, для исповеди.

– Да пофиг. Лично я благодарен Зойке за то, что она всё это состряпала. Хрен его знает, конечно, что у неё на уме, пацаны поговаривают, что в поездках она частенько зазывает их к себе в номера, со всеми вытекающими… Но это тоже пофиг, по сравнению с тем, что я проведу эти дни с тобой. Может, даже, в последний раз.

– Лёш, ты просто меня не слышишь. В воскресенье по прогнозу всю нашу компашку ждёт большой мандец. Так что нечему радоваться, вот правда!

– Нет, это ты меня не слышишь, и не там ищешь этот свой мандец! И если уж совсем откровенно, он в том, что ты спишь с отцом одноклассницы, а я, вместо того, чтобы ввалить ему за то, что вообще ума хватило на такое, даю тебе возможность разобраться в себе.

– Ой, ты, батюшки родные, благодетель нашёлся! Вот зазовёт тебя Зойка к себе в номер, отработаешь на ней свой уикенд – тогда и поговорим об отцах и детях, ага?

Лифт отчаянно пытался закрыть двери, но Лёшка не давал.

– Да вообще не проблема! Тебя на её месте представлять буду и таких пистонов ей навставляю, что вся гостиница будет слышать. А знаешь зачем?

Сцепились взглядами.

– Чтобы премию выписала!

– Не-а. Чтобы ты пришла ко мне потом и сказала – тоже так хочу. Так что, я буду ждать тебя, имей в виду.

– Дурак ты, Савченко, и шутки у тебя дурацкие! И после Зойки я к тебе точно не приду, тоже имей в виду! А если ты устроишь то, что обещал – то и я в долгу не останусь. И знаешь с кем? Правильно, с Денисом. Чтобы ты понимал, как вообще пистоны вставляют. По-настоящему!

– Тоже меня представлять будешь?

– Пфф… А чего тебя представлять? Чего я там у тебя не видела-то?

В одно мгновенье глаза его опасно заблестели. Показалось, зажмёт сейчас в углу.

– Людка, блин… Доиграешься.

– Игры остались в песочнице, Савченко! Руку убрал!

Открывая соседние номера, мы молчали. Но уже скрываясь каждый за своей дверью, обменялись взглядами. Лёшка, кажется, готов был выдать ещё что-то, но я его опередила:

– Всё, хватит, Лёш! Детский сад какой-то. Завтра без пяти восемь уже будь внизу, ясно?

Наши номера были зеркальными отражениями друг друга и ночью, лёжа у смежной стены, я поймала себя на том, что думаю – интересно, а Лёшка где спит? Возможно, что вот, за перегородкой в полкирпича от меня. И хотя я и мысли не допускала о том, чтобы изменить Денису – ощущение Лёшкиной близости топило нутро сладким, грешным пламенем. Удивительно ли, что мне приснился секс с ним?

Глава 40

Честно сказать, я ожидала чего-то более грандиозного. Москва, конференция! Да и Зойка так часто напоминала о стоимости мероприятия и его статусе, что мне представлялось что-то такое умопомрачительное, как на импортных видеокассетах, которые я смотрела, готовясь к поездке. Там были огромные светлые залы с окнами в пол, за которыми раскидывалась то панорама мегаполиса, то горный пейзаж или берег моря. В тех видео всё было так стильно и современно…

Но Зойка выгрузила наш фитнес-десант возле какой-то общеобразовательной школы и умчала по делам.

Мы с Галей, как участницы конференции, зарегистрировались у тётки, сидящей за обычной школьной партой, выставленной в фойе. После этого Галине показали, как пройти на третий этаж – в актовый зал, а мне – в раздевалку спортзала.

Раздевалка, как и сама школа, была, конечно, на порядок круче, чем моя родная сто пятнадцатая, но всё-таки обычная школьная. Шмотки участниц лежали стопками на лавке у стены, крючки были уже безнадёжно заняты. Стены исписаны матерными признаниями в любви и похабными рисуночками.

Но, несмотря на лёгкое разочарование, на меня вдруг нахлынуло! Ярко вспомнилось, как заныкавшись в подобном местечке, я впервые поцеловалась в губы с мальчиком. А точнее – с Лёшкой. Кажется, это было так давно, а задуматься – всего-то три года назад…