Милаха

– Извините, а что это за дополнительный кастинг вообще? Я как бы уже прошла один! – возмущённо окликнул кто-то из участниц администратора. – Почему меня без новой подписи не пустят дальше, а других пустят?

– Это что, они теперь избранные что ли? Сейчас на кастинге этом поделят места и всё, да? – зло крикнула другая. – Так не честно, мы все вместе в массовке отрабатывали!

– А правда, с какой это стати? – вклинилась третья. – Девушка, чего вы молчите?

Но администратор лишь ещё разок пробежалась по нам цепким взглядом и спокойно ушла.

Зойка прочла договор, усмехнулась и, небрежно вернув его мне, изрекла:

– Ну что ж, подписывай, раз надо. Раз по-другому не допустят… – и склонилась ниже, так чтобы никто больше не слышал: – Не обращай внимания, у них тут, похоже, правая рука не в курсе, что делает левая. Но нам похрен, потому что мы дружим с Головой.

– Можно подписывать, да? – обезоруживающе хлопая ресницами, тоненько переспросила её Кристина.

– Ну, если ты умеешь держать язык за зубами – то можно. Тебе-то уж точно, с твоим-то ростом без дополнительного кастинга не обойтись.

– Спасибо… – вздохнула Кристи и, заполнив графы с паспортными данными, поставила под соглашением аккуратную подпись.

– Тебе-то зачем? – удивилась я – Ты же и так попадаешь?

– Чтобы наверняка.

– Так, блядь, кто взял? – заорал кто-то и Кристинка, суетливо сунув соглашение за пазуху, поспешила к выходу из гримёрки.

А та девчонка, что в сердцах выкинула свой экземпляр, теперь копалась в мусорной корзине и орала:

– Кто взял?!

– Да кажется эта, белобрысая карлица, – откликнулась та, что вчера обосрала мои сиськи. – Ну эта, – скривила лицо и захлопала глазами, пытаясь спародировать посмешнее: – Су-у-ука… Я такая Су-у-ука…

Некоторые из девчат рассмеялись, а та, которая искала свой договор, не глядя швырнула корзину на середину гримёрки.

– Сука! Где она?

– Да только что вышла, – подсказал кто-то. – В сортире отсиживаться будет, наверное.

– Урою! – и дылда кинулась из гримёрки.

Я сорвалась вслед за ней.

– Сидеть! – крикнула мне вслед Зойка. – Людка, блядь, вернись сейчас же!

Да пошла ты! Если эта бешеная кобыла зажмёт Криску где-нибудь в кабинке – она её просто утопит в унитазе и об этом даже никто не узнает.

Но потасовка случилась публично – возле той скульптуры, по которой Лёшка поднимался вчера на второй этаж.

Дылда, вцепившись в Кристинкины волосы, раскручивала её вокруг себя, грозя убить, а Кристи не могла даже дотянуться до неё, настолько у той были длинные руки, и только бегала по кругу, как пони на аркане, стараясь не упасть. На вопли уже собиралась толпа, включая фотографов. Я налетела на не ожидающую такой подлости дылду сзади, захватила её шею в замок согнутого локтя и, как показывал Бородин, подбила её колено своим. Красивый, высокий рост, давший преимущество над Кристиной, теперь сыграл с дылдой злую шутку: мало того, что под моим весом ей пришлось сильно прогнуться назад, так и колени её оказались на редкость удачно высоко – я буквально выбила из-под неё её же ноги и истеричка, испуганно взмахнув руками, рухнула на пол. На пол же отлетела и Кристинка. Меня же наоборот, ухватили за шкирку и почти подняли над землёй – так резко и сильно, что я как-то сразу поняла, что это не злая Зойка… Затрепыхалась, выворачиваясь, и столкнулась лицом к лицу с огромным суровым дядькой.

Охранники довольно быстро утащили нас, троих притихших от ужаса дурочек, в лифт, а оттуда, по коридорам четвёртого этажа – в кабинет.

Камар сидел в массивном кресле, напротив него какой-то араб в традиционной, перехваченной двумя чёрными жгутами, простыне на голове. Обычно в кино такие товарищи ходят в длинной белой рубашке, типа бабушкиной ночнушки, но этот был в элегантном чёрном костюме, да ещё и при галстуке. На носу – стильные очёчки без оправы. Сложно сказать, сколько лет, но взрослый. Несимпатичный.

Коротко переговорив с охраной на турецком, Гюлер задал нам троим простой вопрос:

– Что произошлё?

По идее, отвечать должна была дылда, это же её трагедия… Ну или Кристинка, это с неё чуть скальп не содрали… Но в итоге пришлось мне. Интуитивно покорно опустив глаза на пёстрый ковёр, я в общих чертах описала ситуацию. Камар прокурлыкал что-то арабу, тот приглушённо рассмеялся, и я, не удержавшись, украдкой подняла глаза и столкнулась с его изучающим взглядом. Он сидел в кресле с мягкими подлокотниками, слегка завалившись на бок, и подперев согнутым пальцем щёку, нагло меня рассматривал. Глаза жгуче-чёрные, жёсткие. Сказал мне что-то на своём, я не поняла, просто снова уставилась в пол.

– Милля, Сулейман бин Махмуд бин Саид аль Качим говорит, чито давно хотель шиснацатая жина в свой гаремь! Есили ты захочишь, посиле конкюрса он забирёт тибя в Дубаи!

Я молчала. Захочу я, ага. Размечтался, очкастый!

А на самом деле страшно. С этого станется и в ковёр завернуть, вот правда…