Милаха

Мужчины, видя моё замешательство, рассмеялись. Поговорили, и Камар что-то коротко приказал охраннику. Тот увёл нас обратно в гримёрку, где дылду уже ждал новый экземпляр соглашения. Всё, мир, дружба, жвачка. И чертовски злая, но держащая себя в руках Зойка. Она придирчиво осмотрела меня и только покачала головой.

– Дура ты, Люд. Без мозгов совсем. А если бы тебе глаз подбили или нос расквасили? Ладно… расчешись, губы подкрась и дуй, давай, на этот… кастинг.

Нас оказалось десять человек счастливиц. Все как на подбор высокие – и только Кристинка как дитё. Сколько в ней было, метр пятьдесят восемь, как в моей бабушке? По сравнению с моими ста семьюдесятью тремя – шпендик. А по сравнению с бешеной дылдой – я и сама шпендик. Сколько в той – сто восемьдесят?

Мы собрались стайкой возле дверей в нужный кабинет и напряжённо ждали непонятно чего. А когда, в окружении охраны, в кабинет прошествовал тот араб-очкарик в компании с Камаром – началось.

Нас вызывали по одной. Что там происходило – знали только те, кто уже вышел. Они, растерянно опуская взгляд, спешили обратно в гримёрку, а нам оставалось только гадать…

И вот, наконец, я тоже вошла, и сразу попала в помещение типа приёмной секретаря. Там у меня забрали и проверили соглашение о неразглашении, сфотографировали меня в полный рост – анфас и профиль, и велели проходить дальше.

Внутренний кабинет оказался небольшим, но уютным. Стены обшиты деревянными панелями, кожаные кресла, массивный стол, за которым восседают шестеро мужиков арабской внешности. Причём тот Сулейман ибн Махмуд или как его там, – во главе.

Едва я вошла, Камар что-то заговорил на своём. Арабы закивали, иногда посматривая на меня, но без особого интереса.

– Иди Милля, – велел мне Камар.

И всё. Весь кастинг.

Кристинка вернулась в гримёрку задумчивая, как и остальные девчонки прошедшие этот странный отбор. А потом, уже перед началом первого дефиле, она настигла меня в туалете и заговорщически оглядываясь, шепнула:

– Ну и как тебе… кастинг?

– Никак. Я вообще не поняла, что это было.

– А ты разделась?

– Чего?

– Что, нет?! А как же ты теперь?

– В смысле, разделась, Кристин?

– Ну… догола?

– Чего-о-о?

– А я думала, всех просят… Поэтому и неразглашение. Нет?

– Охренеть. Тебя что, просили?

– Угу.

– И что, ты разделась?

Она пожала плечами:

– Ну, понимаешь, я же хотя и любительского уровня, но всё-таки актриса. Я там, дома, даже Джульетту играла в экспериментальном театре. И Нину, ну, из «Маскарада» Лермонтова, помнишь? А там у нас такая постановка была… Ну, с раздеванием… На целый зал! Там, правда трусы бежевые, дым машина и всё такое, но всё-таки без лифчика! Но это же ради искусства. Вон и президент Гюлер сказал, что модели должны уметь показывать себя и выполнять требования…

– Так ты что, разделась?!

– Нет. Вернее… по пояс только.

– В смысле, сиськи им показала?! Долбануться можно… И дальше что?

– Ничего. Они сказали, что раз такое дело, и я ломаюсь, то не смогу рассчитывать на победу ни в одной из номинаций. Ну, вроде, хоть сейчас собирайся и иди, всё равно ловить нечего.

– А ты?

– А что я? Ну нет, так нет, зато потусуюсь. Может, в новостях покажут. – Задумчиво намылила руки. – Знаешь, есть один человек, там, у меня на родине… Хочу, чтобы он сдох, увидев меня по телеку.

– Кто такой?

– Да так… бывший. Вот пусть поймёт, кого потерял и сдохнет!

Я глянула на неё через зеркало, в её огромные серо-голубые глаза, и увидела в них потаённые слёзы. Вот тебе и Криска – болтушка-финтифлюшка!

– Ладно, пойдём, – почему-то смутилась я. – И не говори об этом больше ни с кем. За этими ребятами не протухнет стребовать неустойку, уж поверь!

Глава 45

А потом, как ни напоминала я себе, что это всё фарс – меня затянуло.

Первое дефиле – в спортивной форме, под бодрую музыку. Задача: дойти до середины зала и выполнить какое-нибудь упражнение из двухдневного марафона.

Потом нас выстроили на сцене и, оценив, как кобылок на торгу, объявили тех, кто идёт дальше. На этом этапе из тридцати участниц отсеялось десять.

Второе дефиле – в пляжном купальнике. Фононом звучало регги и шум прибоя. Задача: дойти до середины зала и подвигаться под музыку, показывая себя со всех сторон.

Потом снова стояли «в витрине» и слушали вердикт. После этого этапа нас осталось десять человек, и именно на нём срезали Кристинку, хотя она так зажигала, танцуя регги, что сорвала больше всех аплодисментов из зала.

После второго дефиле участницам дали час на подготовку и откуда ни возьмись, в гримёрке в сопровождении Зойки появился тот женоподобный стилист из салона. Облачив меня в вечернее платье, он сотворил из моих волос шикарную высокую причёску, открывающую и без того голую спину и делающую меня визуально выше сантиметров на десять. А ещё ведь каблуки…

Когда, я под локоть с Зойкой семенила обратно к залу, не выдержала:

– Представляешь, на этом дополнительном отборе девчат раздевали догола.

Она небрежно дёрнула плечом:

– Эскортниц вербуют. Смелых, амбициозных, послушных. Забудь. К тебе это не относится, как и к Белоснежке твоей.