Милаха

Выскочила из машины – и к автомату. Климов не отвечал. Боярская тоже – ни на домашнем, ни на офисном. Зашибись. Прям хоть реально беги к Максу за советом! Но не факт, что он окажется на месте, а проверять наудачу – это тратить время…

Рискнуть, попросить Виталю отвезти девчонку на кирпичку? Кстати, отличный вариант! На безрыбье, как говорится… Ну ладно, придётся там с ней заночевать, даже пожить до приезда Дениса, а потом, конечно, отхватить люлей по полной программе. Да и хрен с ним! Лишь бы Ленка не шаталась с ней по улицам, и у Витали хватило авторитета для того, чтобы его послушались на заводе. И тут озарило – База! Охраняемая территория, Виталю точно знают. Условия нормальные. Господи, спасибо, надоумил!

Но Ленки на месте уже не оказалось. У меня и так от беготни пот по спине стекал, а тут и вовсе, казалось пар из ушей пойдёт. Ну, Ленка, ну ду-у-ура! Я постояла, ошарашенная, на месте. Вот что делать? Твою мать. Бежать сдаваться Витале, что ещё?! Пусть он теперь думает. Блин, опять я крайняя буду, что протянула время…

На всякий случай тормознула у автомата, снова набрала Климова – тишина. Боярская офис – тишина. Боярская дом – взяла, хотя почти минуту, наверное, держать вызов пришлось!

– Оль, это Люда! Где Дениса найти знаешь?

– Ну-у-у… Надо подумать… – Так это, нараспев, не спеша. Стерва! – А у тебя деньги что ли закончились?

– Оль, мне срочно, очень срочно нужен Денис! Просто скажи, ты знаешь, где его найти?

– Денис ей нужен… Он всем нужен, так что давай-ка без истерик…

– Твою мать, Оль, вопрос касается его дочери! И если с ней что-то случиться, ты скотина, первая под откос пойдёшь, поняла меня?!

– Да не ори ты! Нашлась, тоже… Подожди, сейчас я.

Шорох в трубке, потом тишина, потом…

– Да!

Что, блядь? Денис?!

– Алло, Люд! Слышишь меня? Что случилось?

А у меня голос пропал. Просто мгновенно пропал, а если бы и остался, я бы, наверное, всё равно не смогла говорить – челюсть, словно свело. Он у Боярской… дома? В то время как все считают, что уехал?

– Алло, Люд? Что случилось?

Взяла себя в руки, механически отчеканила информацию о том, что Ленка выкрала побирушку, что, возможно, прямо сейчас тащит её к себе домой… и бросила трубку. Это уже не рука на заднице по пьяной лавочке! Все выходные!

Виталя не понял. Даже вылез из машины, пытаясь докричаться мне вслед: В смысле – свободен? В смысле – ночевать буду у себя дома?

Потом нагнал, медленно поехал следом. Я могла бы свернуть во дворы, и хрен бы он меня нашёл, но зачем? Он верный, ответственный человек, он просто слушается хозяина. А я – не слушаюсь. Потому что…

Твою мать, Машков, ну что же ты за скотина-то, а? Ну чего тебе не хватает? Ну а если бы я с тобой так же?!

Глава 18

В сельхозпродуктах как раз был обеденный перерыв. Я сходу забрала у матери ведро и швабру, закатала рукава и…

Щербатые бетонные плиты, грязь, мусор. Первый раз тряпка мокрая, аж течёт – она больше для того, чтобы размочить всё это. Второй раз – отжать что есть силы, и заворожённо смотреть, как за шваброй остаётся чистый след. Но можно ещё и третий, чтобы совсем уж идеально. И ерунда, что мать, комкая в руках косынку, взывает к здравому смыслу, мол, кому это надо, доча, сейчас же опять натопчут…

Потом болтала с Раисой Николаевной, с продавщицами, с мамкой, с Толиком и Игорьком, вторым грузчиком. Мозолила глаза об витрины «комков», которые с нового года размножились почти вдвое и теперь для того, чтобы подойти к отделам самого магазина, приходилось сначала плутать в лабиринте коммерческих точек.

Но ближе к вечеру я устала хорохориться. Бравада угасала. Злость на Дениса уступала место обиде, а обида, ведь, штука такая… её так и тянет обдумать. Зачем обиделась, на что? Был ли повод? Так ли он серьёзен, как кажется? И по всему выходило, что я, пожалуй, погорячилась. Может, переволновалась в ситуации с побирушкой? Может, сказалось волнение прошлой ночи за самого Дениса? Может, просто слишком соскучилась по нему, а тут эта, блин… Боярская. Стоило представить её торжество надо мной, и в груди отчаянно щемило, и так жалко себя становилось, и так хотелось утешения. Одного единственного из всех возможных утешений!

И ведь Виталий до сих пор стоял чуть поодаль от входа в магазин, и достаточно было бы попрощаться с мамкой и прыгнуть в машину…

Но я осталась. Потому что гордая, блин.

Дома мама затеялась с каким-то особенным ужином: пожарила куриных крылышек с чесноком, сварила картошки, открыла бабушкиных солений. Накрыла стол прямо в общей кухне и даже поставила на него шампанское. А пока она там возилась, я бродила по общаге: по махонькой скукожененной халупе, брезгливо принюхивалась к адской смеси запахов еды, канализации, сивухи и освежителя воздуха, слушала скрип гнилых перекрытий и понимала, что не смогу.