Милаха

Он говорил легко, расслабленно. Уважительно. И что самое главное – он не настаивал! Не было требовательных ноток, не было угрожающих интонаций. Даже неловко как-то стало отказывать. Вот прям до чувства вины. Чёрт, никогда не умела отказывать вежливым людям!

– Малыш, мой человек ждёт адрес. И не волнуйся, к полуночи ты уже будешь дома, я же понимаю твоё положение. А ты, конечно, понимаешь моё… Да?

Сердце тревожно ёкнуло.

– Малыш? Ты ещё здесь?

– Эдуард Валентинович, вы извините, пожалуйста… Я очень благодарна вам за приглашение, но вы знаете… – зажмурилась: – Я откажусь. Просто понимаете, с минуты на минуту должен вернуться Денис. Я приготовила ему ужин и… Спасибо вам огромное! И извините. Пожалуйста.

– Малыш, малыш… – голос остался мягким, но в нём появились нотки укора. – Что-то подсказывает мне, что либо ты хочешь меня обмануть, либо я гораздо лучше тебя осведомлён о том, где сейчас Денис. Знаешь, не люблю обманщиков и не верю, что ты такая. Скорее всего, просто перепутала дни, да? Не может быть, чтобы ты хотела испортить мне настроение. Правда, ведь? Может, мне дать тебе немного подумать? Ну правда, что ты теряешь? Ничего, кроме возможности провести шикарный вечер. Хочешь, даже сделаем так, что об этом никто не узнает? Дядя Эдик умеет хранить секреты и уж тем более – быть благодарным к тем, кто идёт ему навстречу. Ну же, малыш, эту клубнику везли из Турции специально для тебя!

– Я не могу, Эдуард Валентинович. Извините.

– Если честно, ты немного расстроила меня, малыш, но я не в обиде. Ты просто не знаешь правил игры, и я это понимаю. Конечно. Не переживай, всё приходит с опытом, и в следующий раз ты уже не будешь так напугана, да?

Я промолчала.

– Вот и хорошо. Тогда доброй ночи, детка. – И положил трубку.

А я всё сидела, прижимая свою к уху, слушая короткие гудки, которые, как аритмия – не давали дышать, растекались обжигающей тревогой в груди.

Ну нахрена я ему позвонила? Кому я вру, говоря, что не понимала, не чувствовала подвоха? И что теперь будет, если об этом узнает Денис? Да он уроет меня за самодеятельность!

Стоп! Что значит, ЕСЛИ узнает? Обязательно узнает! Сказать при первой же возможности!

Угу… а если он психанёт? Закусится с Паниным, а это, судя по рассказам Боярской, целое море проблем. К тому же, скандал обязательно дойдёт до Зойки… И тогда она точно пошлёт меня к чёрту!

Я так перенервничала, что пошла на кухню и намахнула стопку коньяка. Тревога не улеглась, но появилась спасительная сонливость и, стараясь не упустить её, я поскорее легла в постель.

И ни фига не уснула. Валялась, думая о разговоре с Паниным и нагнетая, нагнетая… а когда зазвонил телефон – аж подпрыгнула. Междугородка… Денис, точно!

Он был эмоционален, болтлив и шутлив. И он был в таком умате, что язык иногда заплетался и мысль уходила, а странный, несвязанный разговор так и крутился вокруг парочки фраз, типа: «Мила-а-аха, блядь, ты бы знала, как я по тебе соскучился!» или: «Блядь, Милах… убью за тебя, клянусь»…

Пыталась выяснить где он, когда приедет, но поняла только что где-то на Дону, на рыбалке. Что вот только-только в гостиницу завалились, грязные, как черти…

– Щас у нас это… Баня, все дела… ну там… не знаю, короче. Наверное это… Там пацаны, короче… – он залипал между словами, словно забывал о чём говорил, начинал хихикать… а потом вдруг продолжал невпопад: – Милаха-а-а, твою мать, если бы ты знала… – вздыхал, – Мила-а-аш… Мила-а-аш?.. – а на фоне сначала гомонили мужские голоса, а потом вдруг истерично захохотали бабы, и одна из них окликнула:

– Дё-ё-ёнь? Ну сколько тебя ждать?

Я сползла по стене на корточки и, закусив губы, беззвучно заревела. А он всё бормотал о том, как скучает и как убьёт за меня, потому что… потому что, блядь, соскучился он!

Сидела в темноте под телефонной полочкой, а рядом, упруго свисая на проводе, протяжно гудела трубка. Слёзы уже высохли, а я всё пялилась в темень коридора…

А может, тоже напиться? Нет. Мне просто хотелось выговориться. Просто поговорить хоть с кем-то! Но не было никого. И я просто сидела на полу и сходила с ума от одиночества.

Хм… Вот взять и позвонить сейчас Панину! Мол, что там с клубникой? Я готова… Представила себе его, охреневшего, и вдруг рассмеялась: так же беззвучно, как до этого ревела, так же конвульсивно. А может, это я снова ревела? Да нет. Вроде, смеялась.

Да и какой к чёрту Панин, сдался он мне, тыщу лет! В мыслях сейчас был совсем другой. Тот, который грел как огонёк запасного аэродрома, к кому как по странному колдовскому кругу возвращались мысли в те минуты, когда мне бывало особенно тяжело. Лёшка.

Поднялась, положила трубку на телефон. Замерла… Да нет, бред. Не надо. НЕЛЬЗЯ. А время – всего одиннадцать…

Блин, ну просто поболтать? К тому же, не факт, что он захочет со мной говорить. Не факт, что не на работе, в конце концов, суббота всё-таки, самая страда для ночных клубов. Ну просто позвонить, а там – как пойдёт?