Милаха

– А я сразу сказала, что ты далеко пойдёшь! И когда он оформит эту машину НА ТЕБЯ, у нас будет повод выпить шампусика, да? А сейчас у него всё движимое и недвижимое имущество на третьих лиц оформлено. Ну? Угадай, на кого записаны и джип, и Паджеро? – И мило так улыбнулась.

У меня аж дыхание перехватило. Неужели реально машина на ней? Легко. После Москвы Денис был у неё, потому что завёз документы, сам говорил…

– Оль, а он когда-нибудь говорил, что любит тебя? – пустилась я от отчаяния во все тяжкие. И по глазам поняла, что нет, никогда он ей такого не говорил. – А мне постоянно и знаешь, может он с женой до сих пор и не развёлся, но не сказать бы, что бы мне нечего было здесь ловить, согласна? В отличие от тебя. Поэтому, если ты считаешь, что нам нечего делить, давай просто разграничим – тебе бабло, а мне сам Денис. Идёт?

Она криво улыбнулась и тут же прикусила эту гримасу, словно боялась, что она сползёт раньше времени.

– Думаешь, твоим коготкам это по силам, девочка?

– У меня ещё есть зубы и шипы. И я умею ими пользоваться, уж поверь.

Ольга вальяжно откинулась на спинку диванчика:

– А ты уверена, что знаешь правила игры?

– Тю-тю-тю… Последнее время только и слышу о правилах. Но логично, что если я не играю в ваши игры, то и правила мне ваши не нужны?

Меня несло. С одной стороны, я понимала это и чувствовала, что неплохо бы заткнуться… А с другой – это была эйфория! Боярская облажалась в главном: не смогла сохранить лицо, когда я предложила отказаться от Дениса в пользу денег. Она не собиралась от него отказываться. И Денис тоже дурак, конечно. Понятно же, что Ольга сделала аборт не ради того, чтобы заработать на итальянских штукатурках, как считает Денис. Нет. Она просто не захотела стать очередной безликой мамашкой очередного внебрачного ребёнка на удалённом содержании. Она выбрала остаться с ним! Да и сейчас в бизнесе она держится вовсе не ради денег, это очевидно.

Хороший улов для спонтанной беседы, правда? Расскажу ли я о нём Денису? Ни за что!

– Ладно, – неожиданно легко пожала плечами Ольга. – Давай, забирай Дениса! Серьёзно! Зойке было двадцать два, Панину сорок, когда она увела его из семьи и ничего, видишь, до сих пор царствует! Возможно, что и у тебя получится. Я бы пожелала тебе удачи, но она тут бессильна. А пожелать тебе мозгов… тут бессильна я. А я, так уж и быть, займусь зарабатыванием бабла. – Сощурилась и снова подалась вперёд: – Только ты мне не мешайся, договорились?

Почему-то вспомнились слова Дениса о многоходовках, в которых сильна Боярская, и я вдруг почувствовала, что что-то упустила. Да и вообще – схватка была неравная. Что было у меня? Понты и ложь. А у неё? Опыт, опыт и ещё раз опыт…

А Боярская потянулась, словно хорошо выспавшаяся кошка и вдруг оживилась:

– Может, возьмём кальян? Единственное место во всём городе, где можно найти настоящий турецкий табак.

Я знала о кальяне только по книжкам и пару раз видела в кино, но в очередной раз облажаться перед Боярской не хотелось.

– Давай!

Она звякнула колокольчиком, стоящим на столике. Через пару минут шторка, наполовину прикрывавшая вход в наш «кабинет» отлетела в сторону и к нам скользнула официантка, но Ольга вдруг привстала, вглядываясь за её спину. Села.

– Девушка, рассчитайте! Только быстренько. И штору плотнее задёрните…

Та кивнула, попятилась, и в это же мгновенье мягкий, вкрадчивый голос заставил Боярскую вздрогнуть:

– Олля, вэй! Я думаль – какой светлий ангель видёт миня сюда? А это сам сюдьба!

Я обернулась. И конечно сразу его узнала! Лет пятьдесят. Лохматые брови, тонкие, капризно изогнутые вниз губы и глаза с ленивым прищуром… Как его там – Камаль? Кемар?.. Камар! Точно!

При костюмчике. На шее, вместо галстука, шёлковый платок, завязанный объёмным узлом.

Не успели мы с Ольгой опомниться, как он уже подплыл. Зацепился за меня внимательным взглядом, и в то же время, подхватив кисть напряжённо застывшей Боярской, осыпал её поцелуями. Я машинально сунула руки под бёдра и уставилась в стол. Но не тут-то было.

– Милля, девюшка каторый карасиф как нэба, вэй! Я гавариль щто буду плакаль если не увидель тибя снова? Я плакаль, Милля, семь диней и ночей! Карасивый девюшка всигда такой жистокий! Ммм! – Всё те же пафосные речи и театральные жесты…

Он протянул руку, предлагая и мне подать ему свою – для поцелуя, но я всё так же смотрела в стол и тупо вежливо улыбалась. Узнал. Господи, как? И даже имя запомнил. С другой стороны – я то его тоже узнала. Машкова, блин…

Я бросила быстрый взгляд на Боярскую. Она смотрела с прищуром то на меня, то на Камара.

– Девюшки, щто хотель? Щербет, рахат-лукум? – Камар возвёл руки к потолку: – Знаю! Кулюбника и щампанский, да? Кулюбника только вчира из Турция, вэй, вкусный как пацилуй любимая женщина! – Для наглядности чмокнул собранные щепотью пальцы. – Девюшки, сию секунда!

– Камар, не стоит! – охладила его пыл Боярская. – Спасибо. Мы поужинали и к тому же уже уходим. Спасибо, но…

Он всплеснул руками и присел на край дивана, всем видом демонстрируя обиду. Ольга сделала вид, что не замечает этого.