Милаха

– Не знаю. По-хорошему, это было бы тупо. Не по пацански. Но его не просто так Суровым прозвали, говорят, у него такие закидоны бывают, что ду́рка по нему плачет. – Пожал плечами: – Но Зойка-то нормальная баба. На двадцать лет младше, двадцать лет вместе уже, а до сих пор любит – значит, он не конченый? Хрен его знает. Но в любом случае, будем расторгать твой контракт.

– Блин, Дении-и-с…

– Не обсуждается. Сгоняй в свою Москву, раз уж настроилась, и всё. Хватит!

– Ну Дени-и-ис…

Глянул на меня строго:

– Или ты не сказала про Панина, потому что боялась, что запрещу там появляться, м? – Помолчал, сверля меня взглядом. – Поня-я-ятно… – Резко вырулил на дорогу и, крутанувшись на ближайшем перекрёстке, поехал в обратную сторону.

– В смысле… – всполошилась я. – Куда?

– Ты сегодня на больничном. Всё! Сам с Зойкой разберусь.

– Да причём тут Зойка, меня клиентки ждать будут! Нельзя пропускать без предупреждения!

– Похер. Сегодня ты моя. И всегда моя, поняла? Только моя.

Сказал вроде в шутку, но что-то такое проскользнуло в голосе, и до меня наконец дошло, что он шепнул тогда мне в макушку: Не отпущу. «Не прогоню и не отпущу» – вот что он сказал!

– Вот! – рявкнул вдруг Денис и резко вскинул руку. – Вот из-за этой, блядь, порнографии, все проблемы! И я тебя предупреждал! – врезал по рулю.

Я глянула, куда он указал, и тут же потупилась – реклама Олимпа. Как раз одна из тех, старых, которую почему-то так и не заменили на новую.

– На хер… – гневно бормотал Денис, бросая быстрые взгляды по зеркалам. – Не хер делать. К ебеням всё поснимаю… Контракт, ага, блядь. Щас! Так я не понял?.. – Последний вопрос был явно не про Олимп. Денис, чуть подавшись в мою сторону, всматривался в боковое зеркало. – За-ши-бись… Поздравляю, Милах. Пока ты не видишь, твой водила, катает в твоей тачке тёлок!

Я тоже уставилась в зеркало. Двумя машинами сзади действительно ехал серебристый внедорожник, но лично я не была уверена в том, что это «Паджеро» и тем более не стала бы утверждать, что мой. Стёкла тонированные и у них, и у нас, видимость хреновая, так что можно различить только два силуэта не передних сиденьях. Но чтобы ещё и понять, баба там или мужик? Как?!

Однако Денис, охреневая и вполголоса матерясь, сбавил скорость, вынуждая Макса, если это был он, конечно, невольно догонять нас и даже, следуя за потоком движения, неминуемо встать бок о бок рядом. Но в последний момент, серебристый внедорожник вдруг рванул со средней полосы в поворот, подрезав при этом какую-то тачку в крайнем правом. Загудел сигнал, завизжали тормоза… И глянув на удаляющуюся задницу загадочной машины, я тоже наконец увидела «родной» номер.

– Вот сучёныш, а… Нет, ты видела? – Денис просто охренел. Казалось, сейчас рванёт следом, но он только схватился за сигареты и вдруг рассмеялся. – Вот говнюк! Чуть не врезался ведь! Да он за всю жизнь мне её не отработает! Говнюк… Ну ничё. Разберусь… До моего приезда ничего ему не говори, ясно? Пусть думает, что я его не видел.

– А потом что?

– А ты как думаешь?

– Ну… Я против того, чтобы ты бил моего водителя!

– Чего-о-о? – рассмеялся он.

– Чего ты ржёшь, я серьёзно! Это мой водитель и машина моя… – глянула на него как можно выразительнее: – Ведь моя?

Он аж поперхнулся от такой наглости, но спорить не стал:

– Ну-у-у… Твоя, да.

– Вот и всё! Если тебе прям надо, припугни его как следует, но бить нельзя, ясно?

– Зашибись, – прекратил смеяться Денис. – Баба в штабе – хуже обезьяны с гранатой, слыхала такое? Ты его испортишь, Милах! Серьёзно говорю, с ними так нельзя. Уже, вон, смотри, что творит! При мне ему даже в голову такое не пришло бы, потому что знал бы, чем грозит!

– А Виталю ты тоже бьёшь?

– Виталя, чтоб ты понимала, всю жизнь шишек КГБшных возил. У него с дисциплиной – круче, чем в армии. А Максимка твой – распиздяй интернатовский. Разницу чуешь?

– Всё равно! – заупрямилась я. – А ты лучше это… – замялась, не зная как сказать.

– Чего?

– Да, ладно…

– Нет уж, говори, раз начала!

– Ну… Это правда, что моя тачка оформлена на Боярскую?

– Чего-о-о? С хера ли? Я на Боярскую я вообще никогда ничего не оформлял, а уж теперь и подавно. А откуда информация?

Я, тут же забыв даже о том, что хотела обнаглеть и попросить оформить тачку на меня, обалдело ткнулась затылком в подголовник:

– Вот овца!

– Понятно, – усмехнулся Денис. – Женская дружба, да?

– Угу… Интересно, про Холмика она тоже наврала?

– А что с ним?

– Да замуж он её зовёт, представляешь?

Денис неожиданно напрягся: соскользнула с лица улыбка, брови сползлись в кучу. Рассеянно засуетился взгляд.

– А она?

И я вспомнила просьбу Боярской, и её уверенность в том, что эта новость озаботит Дениса.

– Она, скорее всего, согласится. Но не сейчас, а когда дела у тебя выправятся.

Конечно, я могла бы и не говорить этого, но я и так уже наворотила своими умозаключениями… Пусть сами теперь разбираются. Вот только его реакция неприятно задела за живое.

– А ты, я смотрю, расстроился? Ревнуешь её?

– Не начинай, ладно? Ещё что-то обсуждали?

– В Польше у неё люди какие-то есть, говорит, тебе было бы выгодно с ними завязаться.