Миленький ты мой

Я на улице. Светит солнце, блестит свежий снежок. Оглядываюсь и вижу дорогу к метро — тропка протоптана. Ну и побежала. Почти. Пусть смотрит в окно и видит — спешу! Комнату снять побыстрее — чтобы ее не беспокоить, не напрягать. Я ж совестливая! И очень воспитанная. Даром что из деревни.

Или не смотрит? Да черт с ней! Первый раунд мы выиграли! А что будет дальше — посмотрим!

Кто победит: ты или я? Справедливость или?..

Нет, справедливость! Не очень-то верю, конечно…

А как дальше жить, если не веришь? Вообще! Никому! Страшновато…

Даже мне, такой смелой. Такой закаленной.

Вернулась я к вечеру. Вид усталый — донельзя. Как же, я ведь квартиру искала! Не повезло — не нашла. Все не то, все не то… То дорого, то место ужасное, то хозяйка-алкашка… В общем, бедная я, бедная. Бедная провинциальная сирота…

От метро до ее дома — рукой подать, минут пять. Но я на морозе проторчала двадцать минут — нос красный, губы синие, руки цвета свеклы. Замерзла, деточка бедная. Голодная и холодная. Ненужная никому в этом мире сиротка…

А время, кстати, я провела хорошо! И даже отлично. Погуляла по центру, зашла в Исторический музей, потом в ГУМ — поглазела на витрины. Цены, конечно, кошмар! Что делать — столица! Спустилась в Охотный Ряд — подземный город. Отогрелась, съела пирожное и выпила кофе — отлично! Ну, и к мадам. С большими, надо сказать, надеждами. На наше с ней светлое будущее.

Да! В переходе купила цветы — скромные, правда: три желтые гвоздички. На большее денежек нет.

Мумия открыла дверь и хлопает глазами:

— Цветы?.. Мне?..

Обалдела.

— Ах, давно никто не дарил! Ах, ох… — разнюнилась бабка. — Я так тронута, я так…

Ну и так далее.

— А как же?! — вступаю я и шумно дышу в ладони — грею. — Кому как не вам, дорогая Лидия Николаевна! Кому, как не вам? Разумеется, вам! Нашей звезде! И легенде! Ведь, можно сказать, что вся наша культура…

И давай комплименты сыпать. Она носом хлюпает:

— Ах, как приятно!..

Погоди, думаю, дальше будет еще приятней! Ты уж поверь!

Чаю, конечно, предложила.

— Может быть, перекусишь?

— Нет, спасибо! Я у метро съела два пирожка! Чтобы вам хлопот не доставлять.

Расспрашивает аккуратно, не желает вникать — так, для проформы, из чистой, так сказать, вежливости. Ну, чтобы не сочувствовать и не «влезать» в мои проблемы.

— Не получилось? Как жаль!.. Ну… что ж, — вздыхает, — переночуешь еще одну ночь. Может быть, завтра получится?

— Ой, как я надеюсь! — вскрикиваю почти. — Мне ж так неловко — просто ужас какой! Так пользоваться вашей добротой… Как же возможно? Нет, честное слово! Нет-нет! Я пойду на вокзал! Там очень прилично! И даже душ есть!..

Машет лапкой своей:

— Брось! Какие вокзалы? Ерунда! Переночуешь сегодня.

На последнем слове делает ударение.

Замолкает и дальше со вздохом:

— В память, о Поле…

После чая удаляется к себе в спальню. Интересно, как там у нее? Какая мебель, какие светильники? Мне кажется, что там должна стоять огромная кровать с высоким изголовьем — типа Марии Стюарт. Королевская, с балдахином, в пышных подушках и шелковых простынях. Королеве — королевское ложе! А она ведь была Королевой. Правда, ей кажется, что она Королевой и осталась…

Слышу, включила телевизор — смотрит какую-то муть. Крики, споры. Ток-шоу? Наверное. Приклеилась и внимает. Все развлечение.

Ну ладно! А мы — за дела! Сейчас-то мы себя и проявим!

Начала с кухни — посуда, поверхности, мойка, краны, плита. Боже! Какая же грязь! На шкафчиках слои жира в два пальца. Кастрюли, посуда — кошмар! Про плиту не говорю — кладбище старых обедов. Все присохло, пришкварилось, намертво приросло. Губок нет, моющих-чистящих средств тоже… Чем оттирать?

Слава богу, нашла полпачки засохшей, спекшейся соды и какой-то древний «Пемолюкс», превратившийся в камень. Справилась. Дальше — люстра, кафель и вытяжка. Окно не помоешь — мороз. Но занавески сняла и постирала. Повесила мокрыми — так отвисятся.

Подошла к двери спальни — телевизор орет. Уже два часа, без перерыва. Дверь приоткрыла — дрыхнет подруга. Под телевизор. И хоть бы хны — храпит как шахтер. Зайти и выключить ящик? Нет, самовольство. Боюсь, не оценит.

Ну да ладно! Я быстро оделась и выскочила за дверь. Магазин! Слава богу, он в доме.

Бегом по отделам — колбаски, сырку, мясца килограмм — на котлеты. Картошка, свекла и морковь — на борщец. Пусть бабка порадуется! Будет вам и белка, будет и свисток! Все тебе будет, родная! Конечно, родная! А как иначе? Жизни наши с тобой параллельны! Меня ведь даже назвали твоим именем! В твою честь! И все мама родная, Полина Сергеевна! А посему, ты мне родня.

Ну что еще? Я шарю глазами по прилавкам. Торт? Или конфеты? Наверняка мадам «кушает» лучшие — трюфеля, грильяжи и прочее. А они денег стоят! Нет, перебьется. Я же бедна! Сирота. Это — имидж! А имидж, как нам известно… Тортики — мама родная! Что поприличней — за тыщу! Как и конфеты. Нет, так не пойдет! Мы возьмем яблочек, маргаринчику, повидла вишневого и с килограммчик мучки — вот вам и тортик!

Ну вроде все. И — по коням! Ох, как бы милочка наша еще поспала…