Милицейская сага

… – Не больше получаса.

– Да, да. Я постараюсь.

Препанов вошел в палату, в которой находился лишь один пациент. Под страстным взглядом бывшего капитана милиции Мороза следователь прокуратуры почувствовал себя неуютно.

– Здравствуйте, Виталий Николаевич, – произнес он, опасливо обустраиваясь на соседней койке.

– Чего так официально? – небритая исхудалая щека лежащего скривилась. – Можешь, как прежде, – товарищ Мороз.

– А вы мне, к сожалению, больше не товарищ. Вы, извините, теперь бандит.

– И опять неверно формулируешь. Если бандит, то почему «извините»? Выкладывай, с чем притащился. Я так понимаю…

– Вы правильно понимаете. Только прошу не нервничать.Вот, предъявляю, – Препанов склонился над портфелем, вытаскивая наружу свежую пока, но заметно располневшую папочку уголовного дела, – копия постановления о вашем аресте и – должен вас кратко допросить.

– Отчего же кратко?

– Более детальный допрос не возможен пока в силу вашего состояния здоровья.

– Заботливый, – Мороз с нарастающим изумлением пытался вчитаться в мелькающие формулировки и цифры: покушение на убийство, превышение служебных полномочий. Укрывательство…И что? Все это ему? Какая-то фантасмагория!

– Ни черта не вижу, – в глазах замелькали блики. – Давай лучше … по-человечески. Хотя по-человечески – это у тебя никогда не получалось. Хотя бы своими словами.

– Мне странно, что вы хорохоритесь после всего.

– После чего всего?

– Вы в больнице три недели. За это время мне удалось полностью восстановить картину ваших вопиющих преступлений.

– То есть тебе удалось?

– С помощью товарищей из РУБОПа.

– Даже так? И почему же мною заинтересовался РУБОП?

– Вы прекрасно понимаете. Только не ерничайте, Мороз. И давайте без этих ваших дешевых усмешечек. Нам все известно.

– Рад за вас. Так и мне интересно знать.

– Как угодно. Вы, будучи связаны с бежавшим из-под стражи убийцей Добряковым…

– Где он?

– Застрелился из своего собственного пистолета.

– Застре?!..Да он двигаться не мог!

– Не надо делать большие глаза! Вы же были рядом.

– Да, был. И он был жив. Я кричал, чтоб не стреляли!

– Мороз! Довольно хитрить. Поймите, теперь это бесполезно. Выявлено все! Вы, несмотря на прямой запрет, установили с преступником тайную связь. Зная, где он скрывается, не только не сообщили руководству, как то предписывал долг офицера. Но, напротив, систематически общались и, как мы полагаем , «наводили» его на людей, которым он угрожал убийством.

– Это ты доказал?

– Но это же очевидно! А когда люди, активно оказывавшие содействие в розыске преступника, обнаружили Добрякова и попытались его задержать, вы вместо того, чтоб оказать содействие, напротив, открыли огонь из чужого пистолета и тяжело ранили одного из них. – Так. А чужой пистолет – очевидно, тоже мне в пику?

– Конечно. Вы сознательно не взяли табельное оружие, понимая, что по нему вас найдут.

– И кто же эти энтузиасты, что отправились ночью за сорок километров брать бандита Добрыню? Наверное, общественные помощники милиции. Или.. погоди, догадаюсь. Юнаты! Палки я во всяком случае точно у них видел.

– Издевка ваша неуместна. Это, к вашему сведению, сотрудники охранного частного предприятия, охраняющие господ, которым Добряков при вашем содействии угрожал расправой. Естественно, они сделали все, чтобы предотвратить…

– Естественно. Что, Пашуля, опять выполняем руководящий заказ? Тогда вот что. С этой минуты я буду давать показания только начальнику УВД, прокурору области или своему непосредственному шефу. – Вынужден вас огорчить, Мороз. Но по личному указанию исполняющего обязанности начальника УВД контакты с вами для офицеров МВД возможны только с его санкции. Так что, хотите – не хотите, а придется вам терпеть мое общество. – И это –общество?

– Вы корпоративным узам предпочли родственные криминальные связи. Честь офицера для вас оказалась ничто по сравнению…

– Хватит тарахтеть. Слушай, Препанов. То, что ты дурак, – это, увы, факт твоей биографии. Но – не законченный же подонок. А другой вариант для тебя не существует? Да, я действительно вышел на Добрыню. Но не для того, чтоб спасти, а чтоб склонить к сдаче. – Вынужден огорчить. Вина ваша в полном объеме закреплена экспертизами, а также свидетельскими показаниями очевидцев. Семь человек, Мороз! И все говорят одно и то же! Вы открыли стрельбу, несмотря на их требования сложить оружие.

– Смешно бы было…Хотя постой! Но – я же получил от Вальки явку с повинной! Какой же мне смысл было его «колоть», если я пособник?!.. Явку в моем кармане…Вы что, тоже?..

– Нет, никаких документов ни при вас, ни при осмотре трупа не обнаружено…Виталий Николаевич! Вам воды или, может, позвать врача?

– Чего уж там? Теперь я и без врача свой диагноз могу поставить.

– Любопытно. И?…

– По-моему, меня загнали в полную задницу.

… – Ты даже еще не догадываешься, насколько твой диагноз точен, – подтвердили от двери, где вот уже несколько минут стоял, прислонившись к косяку, исполняющий обязанности начальника УВД полковник Муслин.

– Господи! За что ж все сразу-то? – простонал Мороз.

– А за грехи! – объяснил Муслин, подходя вплотную. – И за гордыню прошлую. За все теперь ответить придется… Вы пока идите, товарищ следователь. Слаб еще наш больной. Дня через три продолжите.

– С тем, что останется, – пристально глядя в лицо Морозу, добавил он. – Шучу, шучу!

Муслин нетерпеливо помог подняться растерявшемуся Препанову, показал рукой в сторону двери.

– Но необходимо побыстрее предъявить обвинение. Мы и так нарушаем сроки. У меня указание облпрокурора, – заупрямился следователь.

– Всё выполним! У нас, знаете, свои методы убеждения. Подготовим к допросу в лучшем виде. Уж для родной-то прокуратуры!

Он выставил следователя из палаты, нетерпеливо повернулся.

– Ну, здравствуй, Мороз, – теперь распиравшее его торжество можно было не сдерживать. – Всегда знал, что рано или поздно бандитское начало возьмет в тебе вверх. Вот оно и случилось.

– Ну да, как же! Взяло бы вверх, ты б у меня сейчас на посыльных бегал.

– Опять хорохоришься. А ведь боишься, а?

– Опасаюсь.

– А надо бояться. Дрожать. Потому что за дверью дожидается моей команды кум [15] . А власть кума в местах изоляции – это тебе еще предстоит освоить. Ты у меня теперь все тюремные науки превзойдешь.

– Это не сомневаюсь.

– Хотя – можем и сдружиться, – голос Муслина сделался приторно-сладким, будто липучка для мух. – Догадываешься, о чем я?

Мороз, слегка озадаченный, предпочел отмолчаться.

– Не веришь. А напрасно. Прошлые обиды можно забыть. А вот содействие…

– Стучать, что ли, предлагаешь?

– И, милый, это само собой. Тут-то какие проблемы?.. У меня разговор поинтересней.

Муслин отошел, резко открыл дверь, убеждаясь, что никого нет поблизости. Вернулся.

– Вижу, ты уже смекнул, что тебя ждет. Казенный дом, дальняя дорога. И это еще не самая черная краска. До казенного дома можно ведь живым и не добраться. А можно все это разом похоронить, – склонился было интимно. Но глаза Мороза ему не понравились и потому предпочел остаться хоть и на соседней койке, но – в некотором отдалении. – Дело еще переиграть не поздно. В сущности никого ведь даже не убил. И в то, что оказался там, чтоб бандита взять, тоже можно при некоторой фантазии поверить. А тогда остается разве неосторожная стрельба. Так ты ведь решил, что это на тебя нападают. Так?

– И что?

– Ну, и получится тогда по максимуму – превышение пределов необходимой обороны. Из органов, само собой, придется уволить, тут никуда не денешься. Слишком много шуму. Да что для тебя органы! Если договоримся: те, кто служить продолжит, долго будут благосостоянию твоему завидовать. Получаешь условное наказание. Это – гарантия.

– Твоя, что ли?

– Есть и повыше люди. Главное, чтобы интерес к консенсусу был обоюдным. Понимаешь?

– Пока нет. От меня-то что требуется?

– Надо бумаги вернуть.

– Так давай вернем и – дело с концом, – охотно согласился Мороз.

– Правда?!

– Конечно. Только скажи какие. И – с моим удовольствием.

– Выдрючиваешься?! Эту охоту я у тебя быстро отобью. Не хитри со мной, Мороз, – Муслин погрозил пальцем. – Сам знаешь, какие. Те, что от Добрыни получил.

– Если б получил что, все у вас бы давно было. Вы ж меня всего обшарили.

– Правильно. Только и он не дурак был, при себе держать. А вот где – наверняка сказал!

– С чего бы?

– А с того, что родич! А потом, если б не сказал, на кой ляд ему тогда было явку тебе писать?..Ой!

Несмотря на боль в груди, Мороз резко выбросил руку, сдавив бицепс незванного визитера.

– Стало быть, нашли явку?!

– Не знаю ничего. Пусти же, черт! – Муслин рывком высвободился. Морщась от боли, отскочил, потираясь. – Ничего! Я тебе докажу, что на силу всегда другая сила найдется. Здесь при изоляторе пара спецзэков сидит. Очень даже умелые уговорщики. Как бы тебе с ними в камере не оказаться! Так что?!

– А ничего. Не о чем мне с тобой, холуй, говорить.

– Во даже как! Ну что ж, за холуя отдельно ответишь. А бумаги сдашь. Сдашь! Когда шкурой своей дубленой ощутишь, что колония для тебя – рай недосягаемый. Взвоешь. Приползешь. А я соглашусь. Только условия тогда другие будут. Не понимаешь по-человечески. Так я тебя утрамбую! Мы тут, кстати, у тебя в квартире с обыском были. – Да? И много нашли?

– А это как посмотреть. Девочка там сидела, как царевна в тереме. Все горевала, куда же это дорогой её Виталик сбежал. Как бы ей по твоей вине совсем плохо не стало.

Муслин быстро отбежал к двери.

– Что зыркаешь? Волк! Отзыркался! Теперь даже не свобода на кону. Жизнь твоя!