Милицейские были

— В жизни не без случайностей, — заметил инспектор Петренко, ходивший следом за Косиным, осматривая остовы сгоревших домов. — Возможно, одновременно загорелись дома от неисправности дымоходов… — На лице Петренко появилась саркастическая улыбка. Он не верил в такое предположение, а сказал так, лишь бы узнать мнение полковника.

— Случайностей в жизни вообще не бывает. Каждая случайность всегда обуславливается.

— Как же, товарищ полковник, не бывает случайностей? А вот мой приятель вчера шел у стены строившегося дома, а сверху случайно упал кирпич, разбил ему голову, и парень вот лежит в больнице.

— То, что упавший кирпич разбил голову именно вашему приятелю, является случайностью. Кирпич мог разбить голову и другому, кто там проходил бы в это время. А вот падение кирпича закономерное. Кирпич упал потому, что плохо лежал.

— Это уже философия.

— Без философии нам с вами не разобраться в причинах пожара. Предположить можно, что в сгоревших трех домах были неисправны дымоходы, а вот такая случайность, что три дома загорелись от неисправности дымоходов одновременно, маловероятна.

— Жена председателя колхоза говорит, что в этот вечер и печку не топила…

— Тем более это подтверждает наш с вами вывод, что одновременное загорание трех домов от дымоходов исключается.

Наступило утро. Взошло солнце, и в глазах Петренко была заметна усталость.

— Пока можно сказать предположительно, — сделал вывод Косин, — совершено преступление.

— Но кем? Никаких следов преступления нет.

— Мы с вами для того и прибыли сюда, чтобы во всем разобраться. — Косин подошел к кусту картофеля и вдруг остановился. Он снял фуражку, почесал затылок, лучи восходящего солнца отражались на его большой лысине. Густые, широкие брови тянулись вверх, на бледном, болезненном лице Петренко заметил удивление.

— Смотри сюда! А это закономерно? — Косин показал пальцем в землю.

— Что? Следы лошади?

— Да, следы лошади. Чего бы это им здесь быть? Огород, растет картофель, и вдруг лошадь ходила.

— Лошадь не подожгла же хаты?

— Вы забываете, Петренко, что на лошади еще и верхом ездят.

Косин и сам в душе сомневался в реальности рождающегося предположения. Однако из внимательного осмотра места происшествия возникла версия — преступник мог совершать поджоги верхом на лошади. Версия эта укрепилась в сознании полковника, когда следы лошади были обнаружены возле всех трех сгоревших хат. «Расстояние между сгоревшими хатами — каких-нибудь десять минут хода нормального человека. А молодые люди, Зоя и Коля, видели появление очагов пламени одновременно в трех местах. Поэтому, — рассуждал Косин, — вполне возможно, что преступник использовал лошадь для быстрого поджога изб. Надо найти ту лошадь, следы которой оставлены вблизи сгоревших строений».

Пожарный инспектор после разговора с полковником о замеченных следах занялся «чисто своим делом»: осматривал пепелища и опрашивал потерпевших хозяев, а два молодых парня в милицейской форме ползали на коленях по огородам и дворам сгоревших домов. Он понимал, что они делают слепки следов лошади.

На склоне холма, за селом, стоит колхозная конюшня. Место для нее выбрано как нельзя лучше. На окраине села раскинулись заливные луга вдоль речки. И выпас, и водопой — все рядом.

Уже который день в той конюшне «ветеринар» из области осматривал копыта всех лошадей. Конюхи немало удивлялись: «И что это за болезнь такая у лошадей появилась?»

Один старичок с густой седой бородой и с пожелтевшими от табака усами хитро улыбался:

— Знаем мы этих ветеринаров… Гляди, чего-нибудь да и наскребет с этих копыт!

Майор Заика обходительно обращался с конюхами. По внешнему виду он больше смахивал на ветеринара, чем на кадрового офицера органов. Сутулый, на отвислых губах улыбка, разговор всегда с шуткой. Вот только с дедом-бородачом он избегал разговора, потому что сразу понял: тот старик знает болезни лошадей лучше любого ветеринара. Одну лошадь за другой осматривал изо дня в день «ветеринар». Никто из конюхов, конечно, не знал, что в его портфеле лежал слепок следа лошади, обнаруженного вблизи сгоревших домов. И когда черед дошел до проверки копыт лошади по кличке Орлица, у майора так и заколотилось в груди сердце. Опытный его глаз сразу определил: слепок точно подходил к задним копытам этой лошади. Даже отломленный край подковы хорошо был виден на слепке.

«Гнедая, ведь ты, безусловно, знаешь причину пожара. Ох, если бы ты могла рассказать это нам!» Но лошадь спокойно смотрела влажными глазами на Заику и жевала траву…

— Ну, что же! — выйдя из конюшни, обратился Заика к бородатому старику, который был старшим конюхом. — Осмотрел я много лошадей, все они здоровые, видна ваша хозяйская рука. Содержите их прекрасно!

— И за то спасибочко, стараюсь… — Старик пошевелил своими усами, лукаво улыбаясь.

Завязался разговор. Вот тогда и выяснилось, что Орлица была закреплена для разъездов за бригадиром, дом которого сгорел.

— Я точно помню, — убеждал удрученный бригадир, — что в тот вечер у меня лошадь попросил Пантелей из кормодобывающей бригады.

— В какое время брал лошадь Пантелей?

— При закате солнца.