Mille regrets (ЛП)

Устройте так, чтобы один из вас последовал за ним. И пусть он сохранит в своей памяти все, что там увидит, ибо эти подробности будут исключительно важны для христианских армий, в пользу которых я и совершаю это предательство. Спомощью кода, о котором мы условились, Содимо – это восхитительное создание – сможет все превратить в запись. Впрочем, обратите внимание на его кожу: она несет на себе решение задачи. А потом воспользуйтесь первой же оказией, чтобы сбежать в другую жизнь. Обладание тысячью тайн, которые я раскрываю перед вами в этом письме, сделает вас князьями на христианской земле. Это к ней я сейчас устремляюсь мыслью, и не столько из веры, сколько из сожаления опохищенной жизни.

Николь, я поручаю тебе Гаратафаса – еще одно восхитительное создание. Я досадным образом его использовал, надеясь сделать приятное для Хайраддина, тысячу раз будь он проклят! Я знаю, что Гаратафас тебе друг, так береги его и не отпускай от себя, потому что дружба – более драгоценная привязанность, чем любовь!

Не заботьтесь заранее о возможности побега – ее предоставят вам сами турки. Мы, мусульмане, слишком ненавидим друг друга, чтобы не дать вам случая воспользоваться этим. Будьте внимательны и не упустите свою удачу!

Прощайте, мои друзья, и не печальтесь о моей участи. Самоубийство запрещено всеми тремя Книгами, и я не буду настолько глуп, чтобы доставить это удовольствие моим недругам. Я постараюсь, чтобы мой конец был столь же блистателен, сколь мучителен он будет для Хайраддина. Если весть об этом долетит до вашего слуха, это будет означать, что вы живы, и радость нашей общей победы смягчит вашу печаль о моей кончине.

Ваш возлюбленный друг Хасан, когда-то бывший сардом по имени Даниэль.

Ради вашего блага, уничтожьте это письмо сразу по прочтении.

Чем ближе к концу, тем тише становится голос Содимо, читающего завещание Хасана. Наступает долгое молчание. Письмо переходит из рук в руки. Трое друзей не решаются его сжечь, и не потому, что опасаются пламени, но, главным образом, из уважения к этой последней вести от человека, чье доверие и чья исповедь наполняют их глаза слезами. Содимо, решившись на уже совершенный им однажды поступок, рвет письмо на три части и тут же принимается жевать свою долю.

– Мы станем его гробницей, и пусть начертанные его рукой слова укрепят в нас его волю. Ибо мы намерены ее исполнить, не так ли?

Гаратафас и Николь тоже принимают это бумажное причастие в память о Даниэле, которого его жестокий отец так справедливо назвал «Прекрасным». В этот вечер они поют лишь печальные песни, пробуждающие в экипаже «Реала» ностальгию по берегам, которые этим утром покинул корабль. Монотонный плеск ритмично погружаемых в воду весел завладевает душой Гомбера и где-то в дальних закоулках его воображения превращается в горестное рондо.

Как же хорошо знал Хасан Великодушный и Хайраддина, и его наемников-райя. Действительно, очень скоро военно-морская кампания начинает осложняться разногласиями, хотя они отнюдь не всегда зависят только от людей.