Mille regrets (ЛП)

Сарыч усаживается на самый верх колокольни Юста. Под его когтями плывут голоса иеронимитов, которые император тщательно отбирал для своего убежища. Он потребовал у ордена самых лучших его певчих, поставив условие, чтобы ни один из них не жил в миру. Ему хватило этой слишком светской capilla flamenca, с ее постоянными интригами вокруг него. Управлял ею, до самой своей смерти в прошлом году, Тома Крекийон, вернувшийся с берегов Черного моря после каких-то странных приключений, о которых он так и не пожелал рассказать подробности. С того момента Карл V передал Филиппу это бургундское наследие. Месса, сочиненная Кристобалем де Моралесом, подходит к Господи помилуй.

– О, сукин сын! Какой отъявленный вор, этот Моралес! Он украл у Гомбера его Тысячу скорбей, доставшуюся ему от Жоскена, если я не ошибаюсь.

Дождавшись Credo, Карл спокойно засыпает, тихонько напевая et expecto resurrectionem mortuorum[112] и устремив глаза к алтарю, который он видит из своей постели.

21 сентября того же 1558 года, в котором император отдает, наконец, душу Богу своего Писания, над собором в Турне идет проливной дождь. В тихом домике с треугольным верхом, окруженном каналами и охраняемом плюющимися гаргульями, некий каноник, парализованный грузом своего тела и увенчанный славой, возвращает единой библейской троице души Николаса-Николь-Билал-Ника. Его совершенно лысая голова покоится на руках его служителя и отныне наследника – седеющего красавца, которого фламандцы, да и вся Фландрия, зовут по-христиански Гаспаром и даже мысли не могут допустить, что он когда-либо носил комическое имя Гаратафас.

Когда император пошел войной на протестантов, Гомбер остался в Регенсбурге. За девять месяцев своего пребывания там он сочинил восемь композиций на тему Magnificat и переслал их императору. Они звучали повсюду и принимались с таким восхищением, какого даже Жоскен не мог когда-либо себе представить. Это были уже не стрельчатые готические арки и своды, создаваемые голосами, но совершенные по конструкции пчелиные соты. И только Билалу и святой Цецилии было известно, как удалось Гомберу проникнуть в тайну этих неслыханных волшебных комбинаций звуков. Карл получил его сборник в Ульме одновременно с сообщением о появлении на свет маленького Иеронима. Это было на следующий день после победы в Мюльберге, где он разгромил Шмалькальденскую лигу. И в благодарность за некоторые необычные услуги, оказанные ему в один прекрасный майский вечер, император вернул Гомберу все его прежние звания и пребенды.

А почему, собственно, они были у него отняты? Император ничего не мог об этом вспомнить. В регистрах инквизиции Гранвела откопал запись о приговоре Гомберу. Император был поражен, узнав, что скопец мог быть приговорен за физическое насилие над ребенком. Это было смешно, но теперь казалось уже таким далеким. Гомбер никогда больше не появлялся ни при дворе, ни в испанских землях. Последнее и вовсе оказалось для него под запретом – после поправки к испанскому законодательству, внесенной, не без некоторой дерзости, самим Гранвелой, к тому времени уже облаченным в кардинальскую мантию. Поправка эта была оформлена указом от 15 августа 1547 года и обнародована капитулом Толедо. Она гласила, что отныне на иберийских землях воспрещается пребывание любого фламандца, кастрата, магометанина, иудея, мавританца, вероотступника и прочего подлого народа, способного осквернить чистоту испанской крови.

Каверзы Гранвелы весьма способствовали тому, что до императора так и не дошел слух о Туманном острове. Впрочем, это спасло шкуру Гаратафаса. Потому что, если бы его величеству стало все известно, инквизиторы не преминули бы допросить турка, и не исключено, что они содрали бы с его спины замечательное сердце Содимо. Но разве Николь с Гаратафасом не запечатлели его тайну, необычным манером, в династической линии Габсбургов?

Тем временем осмотрительный Вулкан отправил на дно к Нептуну таинственные жерла, в которых прятался ужас Алкаиды.

С тех пор прошло много лет, и маленькие внуки дедушки Гаспара часто забираются к нему на плечи, стягивают с него рубашку и проводят пальчиками по удивительной татуировке на его спине, внимательно ее изучая. Они никогда не устают снова и снова требовать пересказа подлинной, правдивой и непогрешимой истории Тысячи Скорбей, которая начиналась много лет тому назад на одной галере, где безумно скучал некий весьма своеобразный капитан.

К о н е ц р о м а н а

[1] Карл Габсбург, став императором Священной Римской империи Карлом V, добавил к своему имени когномен «Квинт», соединив таким образом свой порядковый номер (quintus– пятый) с древнеримским именем Квинт. Поэтому европейские историки чаще упоминают его как Карла-Квинта, в отличие от других Карлов Пятых, правивших в Европе отдельными государствами. (Здесь и далее примечания переводчика).

[2] Второзаконие – пятая книга Пятикнижия.

[3] Суд инквизиции.

[4] «Слава в вышних Богу»… – молитва (лат.).