Миллиард секунд

— Может. Его нет в графе отца в свидетельстве о рождении Марка. Вот сейчас пытаемся добиться права называться отцом, потом уже отберем права, если получится выиграть первый суд.

Вот это новости! В какой-то из дней, помнится, Олег пришел злой и раздраженный, не хотел говорить еще полчаса, кому-то звонил, спрашивал совета, а я и внимания не обратила на его взвинченное расположение духа. И предположить не могла, что все настолько плохо.

— Разве не должно получиться? — интересуюсь уже не таким жестким голосом.

— Все сложно. Яна спокойно может заказать фальшивый анализ ДНК и опровергнуть отцовство Олега.

— Я слышала, он не хочет ехать из-за меня и…

— Да, — перебивает Эдгар. — Из-за условного срока он не может уехать.

Эти слова бьют меня куда-то в солнечное сплетение. В грудь. В сердце. В разум. Мой боевой пыл вдруг испаряется, исчезает с концами, осознание проблемы не сразу приходит в голову.

Не сразу понимаю, что именно я препятствую его общению с сыном, именно я мешаю ему уехать в другую страну, где он может продолжить карьеру. И видеть, как растет Марк.

Блядь!

Почему ты мне не сказал, Олег? Почему я узнаю все это от твоего друга и пропускаю через себя? Почему ты не доверяешь мне? Или пытаешься уберечь? Не верю ни тому, ни другому. Никогда не поверю. Ты единственный родной человек в моей жизни, единственный, для кого я костьми лягу, но помогу.

И единственный, чье счастье важнее моего… Потому что я люблю тебя…

— Я поняла. Спасибо, — открываю дверь и делаю шаг к выходу из машины.

— Ты в магазин хотела, — напоминает мужчина.

— Уже не хочу. Спасибо, — покидаю салон, хочу напоследок хлопнуть дверью и пойти домой, но в голове сидит незавершенная мысль. — Окажешь для меня одну услугу?

— Какую?

Ту самую, которая меня убьет, но сделает Олега счастливым…

Глава 38. Это конец

«Если хочешь идти — иди, если хочешь забыть — забудь.

Только знай, что в конце пути ничего уже не вернуть». (с)

Филипп Киркоров — «Снег»

— Не расстраивайся так, — произнес в повисшей тишине Эдгар, паркуясь около моего дома.

Это первое, что он сказал, когда мы покинули здание суда. Первые слова, произнесенные после оглашения приговора, навсегда разрушившего мою жизнь. Нет больше прошлого, будущего. Только настоящее, разбивающее тебя на осколки.

Арнольд Викторович — тот самый адвокат, который договаривался о приговоре для Евы, попытался помочь и сейчас. Считался акулой своего дела, и это его первый проигрыш. Как и мой. Я не смог заявить права на сына, не смог доказать отцовство. Не рассчитал силы.

Когда объявили отрицательный анализ ДНК, я чуть с ума не сошел. Помню, как когда-то давно сдавал его при Яне, помню положительный результат, но его даже не приняли к рассмотрению. А повторный анализ через судебную экспертизу оказался ложным. Я верил в нашу победу до последнего. До той самой секунды, когда объявили приговор.

После него меня не стало. Ни воспоминаний, связанных с Марком, ни надежд. Я даже начал сомневаться, что это вообще мой сын, однако слова Яны после суда расставили все по своим местам.

— Будешь знать, как мне угрожать! — прошипела она.

— Сука.

— Я все слышала, дорогой, — произнесла ласковым голосом. — Извини, мне пора, самолет ждать не будет.

И ушла с победной улыбкой на лице, виляя бедрами туда-сюда. А когда-то я с этой женщиной под одной крышей жил, хотел семью создать.

Сука!

Уже сегодня она улетит с моим сыном на другой материк, лишив меня возможности наблюдать за его взрослением.

— Все будет в порядке, мы вернем Марка, — Эдгар вновь вытаскивает меня из воспоминаний.

— Ты серьезно? — выкрикиваю во всю мощь своего голоса. — Эта дрянь у меня сына отняла! Как я его увижу?

— Приедете вместе с Евой, как только закончится условный срок.

— А сейчас что делать? Хуи пинать? — смотрю на друга, который весь процесс оставался серьезным. Да и Арнольд Викторович с таким же фейсом на суде ходил, речи толкал. Но это ни хрена не помогло.

— Олег, успокойся, — Эдгар кладет руку на плечо. — Тебе нужно успокоиться и подать апелляцию. Арни все решит, ты же знаешь.

Ага, знаю. Сегодня уже все решил. От души решил, блядь! Хотя вчера уверял в победе. Сомневаюсь, что он вообще со мной связываться будет после единственного проигрыша в карьере.

Может, Эдгар прав, и мне надо успокоиться. Может, нужно подумать на трезвую голову, прежде чем предпринимать какие-то действия. Так много «может», которые разнятся с поступками, с мыслями о том, что Яну хочется задушить всеми силами.

Когда захожу в квартиру, первым делом натыкаюсь на два чемодана, стоящих в прихожей. Темные, объемные. Ощущение, что набивали силком. Только не говорите, что у меня появились неожиданные родственники в Мухосранске, положившие глаз на мое состояние.

— Ева?

На мой позыв никто не откликается. Странно. Говорила, что будет целый день дома. Я предупредил, что якобы займусь подготовкой к выставке в галерее, не сказал о суде. Незачем моей малышке расстраиваться почем зря. Сам разберусь. Она успокоит меня, как всегда, а я прижму ее хрупкое тело к себе и никогда не отпущу.