Миллион миров с тобой

Или дольше. Во время отчаянной войны каждый раз, когда вы прощаетесь, вы знаете, что это может быть навсегда.

Тео целует меня ещё раз и шепчет мне в губы:

— Я люблю тебя.

— Я тоже тебя люблю.

Я использую её голос, чтобы сказать это, использую её тело, разум и сердце. Это делает всё правдой.

Он бросает на меня последний душераздирающий взгляд, затем поворачивается, чтобы выполнить приказ и отправиться на войну, которая может убить его. Я смотрю, как Тео уходит, пока могу разглядеть его фигуру среди толпы солдат вокруг меня, а затем убеждаю себя, что, возможно, увижу его снова. Только когда я знаю, что он действительно ушёл, я поворачиваюсь и сажусь на борт «Квинтероса».

Я навсегда распрощалась с этим Тео. Что я буду делать, когда воссоединюсь со своим?

Но я ни на секунду не сомневаюсь, что сделаю, когда снова увижу Тео из вселенной Триады.

Я не чувствую, как океан вздымается и опускается подо мной. Огромные размеры авианосца позволяют ему оставаться устойчивым к волнам. Но каким бы огромным ни был этот корабль, достаточно большим, чтобы вместить десятки истребителей и баскетбольную площадку на его широкой палубе, как только я спускаюсь внутрь, меня охватывает клаустрофобия. Коридоры узкие, лестницы тесные и крутые. Пол ведёт меня к родителям и уходит, не сказав ни слова. Я не могу слишком беспокоиться о его реакции, потому что слишком занята, пытаясь приспособиться к новой обстановке.

Комнаты, в которые приводят меня родители, размером примерно с мой домашний шкаф, едва хватает места для раскладной кровати, маленького столика и стула, привинченных к полу.

— По-моему, эта комната ещё меньше, чем та, что на космической станции, — говорю я, ставя на пол маленький картонный чемоданчик, который мне принесли.

— Космическая станция? — спрашивает мама, нахмурившись.

— Ну, знаешь. Из Космической вселенной. Вы слышали о ней, я знаю.

Папа поправляет очки на носу, как всегда, когда его любопытство зашкаливает.

— Да, но мы не были уверены, как этот мир получил своё прозвище. Может быть, он в каком-то смысле просторнее?

— Или, возможно, пригодные для жизни районы редки в этой вселенной, — предположила мама. — И тогда «космическая станция» может стать местом, где люди смогут жить с большим комфортом.

После странного вихря эмоций, вызванного прощальным поцелуем Тео, я с облегчением улыбаюсь.

— Нет, ничего подобного. Космос — это открытый космос. Ну, знаете, за пределами земной атмосферы, — я показываю на небо.

Мама и папа загораются, и папа, задыхаясь, говорит:

— Как путешествие на другую планету?

— Скорее орбиту, если честно, — как бы мне ни было страшно, находясь над землей, я вижу, как эта идея удивляет их. — Мама была командиром.

Их ослеплённое выражение лица сохраняется лишь на мгновение, исчезая так быстро, что я задаюсь вопросом, не сказала ли я что-то не так.

— Если бы мы не сражались в этой глупой, бесполезной войне, подумай о том, что мы могли бы сделать, Генри. Открытия, которые мы могли бы совершить. Вместо этого нам суждено только смотреть на другие измерения, а мы будем создавать оружие.

— Я знаю, Софи, — папа обнимает её сзади, жест удивительно знакомый, несмотря на их военную форму и эти пустые серые металлические стены. — Я знаю.

Они такие грустные, такие потерянные. Мои родители находят способ быть первооткрывателями и новаторами в любом мире, но я никогда не думала, что увижу мир, где их любовь к изобретательству была бы даже слегка испорчена использованием их творений.

— Итак, — говорю я, цепляясь за свой чемодан, пытаясь сдвинуть нас с места. — Могу я получить карту корабля или план этажа или как там это называется на корабле? Я бы хотела в конце концов найти кафетерий.

Это должно было быть шуткой, но мои мама и папа смотрят друг на друга, что явно означает: «скажи ей».

— Ну, дорогая, у тебя есть кровать и стол, несколько книг в чемодане, плюс дверь в отдельный туалет, кстати, это большая роскошь, и мы будем приносить тебе еду лично. Так что не беспокойся о том, что заблудишься, тебе нет причин блуждать.

Я помню комнату, в которой очутилась, наполовину спальню, наполовину кабинет с замками на дверях. В то время я была слишком потрясена, чтобы проанализировать это, но теперь цель ясна.

— Вы держите меня под охраной на случай, если Ведьма решит заглянуть.

— Как только вселенная Беркли предупредила нас об опасности, — говорит мама, — ты вызвалась добровольцем. Я имею в виду, нашу тебя, а не тебя.

— Поняла. Хорошо. Это было правильно, — какой ущерб может нанести Ведьма авианосцу? Я не хочу выяснять. — Всё в порядке. Я не покину эту комнату, несмотря ни на что.

— Конечно, ты понимаешь., — папа смотрит на меня так же, как смотрел, когда понял, что я стала на дюйм выше мамы, гордо, но задумчиво. — По правде говоря, Маргарет, когда мы впервые узнали, что происходит, я не понял, почему Джози не была идеальной путешественницей. Она единственная, кто не может ждать, чтобы окунуться в бой.