Миллион миров с тобой

— Все должны знать, что вселенная Триады больше не представляет угрозы. Теперь, когда Ватт Конли мёртв, на одного идеального путешественника стало меньше. Чем скорее я вернусь, тем скорее мы сможем связаться с новыми вселенными, поскольку у моих родителей есть коммуникационные технологии.

— Как и я, — говорит Военная вселенная. Всем не терпится поскорее вернуться в своё измерение, кроме Великой Княжны. Не говоря ни слова, она сидит с царственным самообладанием, так тихо, что я почти поверила, что смотрю на фотографию, до того момента, как её рука скользит по животу, словно ища ребёнка, который должен быть внутри.

Ребёнок Пола. Каково ей снова видеть его?

Когда мои родители начинают выяснять, кто с кем куда идёт, Пол наконец подходит ко мне. Он стоит достаточно близко, чтобы я больше не чувствовала, что он избегает меня, и его широкая ладонь накрывает моё плечо.

— С тобой всё в порядке, — говорит он. — Когда мы поняли, что Вселенная пала…

— Я в порядке. Ты спас меня, — я криво улыбаюсь ему снизу вверх. — Во всяком случае одна из версий тебя.

— Нам нужно сосредоточиться. Я рассчитал вероятную будущую цель для Главного Офиса, — Пол пытается полностью переключиться в научный режим, чтобы лучше скрыть свои смущённые эмоции, и это ему удается лишь наполовину. — Это следующее измерение служит исходным вектором для многих других, что подвергает его большому риску. Я удивлён, что Главный Офис не атаковал его раньше.

— Хорошо, значит мы пойдём туда, — говорю я. Меня ободряет тот факт, что Пол сказал «мы», что он всё ещё считает само собой разумеющимся, что мы можем пойти вместе. Это даёт мне возможность что-то построить. — Но сначала…

— Что? — Его серые глаза встречаются с моими лишь на мгновение, прежде чем он вынужден отвести взгляд.

Я киваю в сторону Великой Княжны.

— Тебе нужно попрощаться.

Пол колеблется, потом делает несколько шагов к ней. Когда она поднимает голову, глаза у неё красные. Он говорит:

— Если ты не хочешь говорить со мной, если это будет слишком больно…

— Нет, пожалуйста, — Великая Княжна встаёт на ноги. — Это действительно больно. Но этот шанс больше не представится.

Может быть, мне вообще не стоит слушать. И всё же я была буквально частью её в каждый момент, когда она была с моим Полом. Между нами нет никаких секретов.

Пол протягивает к ней руки, и она в отчаянии обнимает его. Он обнимает её, прижимая к себе так крепко, чтобы она чувствовала себя в полной безопасности. Столь любимой. Когда она наконец отстраняется, он говорит:

— Теперь ты понимаешь правду о Жар-птицах. Что я не твой Пол…

— Но у него был бы шанс стать другим человеком, — говорит она дрожащим голосом. — Лейтенант Марков так любил изучать физику и оптику. Я уверена, что это бы очень много значило для него, узнай, что в другой жизни у него был шанс стать учёным. Что он последовал за свой мечтой.

Пол кивает.

— Так и есть. Я был частью его в те последние несколько недель, и я помню… — его голос прерывается, обнажая эмоции, которые он никогда раньше не показывал. Но те дни в Санкт-Петербурге и та ночь на даче остаются одними из самых сильных в нашей жизни.

Запомни это, Пол. Я кусаю внутреннюю сторону щеки, чтобы не расплакаться. И это была не только она. Это были и мы тоже.

Наконец ему удаётся сказать Великой Княжне:

— Он так тебя любил. Я всегда буду носить это в себе. Пока я жив, в каком-то смысле живёт и его любовь к тебе.

Великая Княжна целует ему руки, и на глазах у неё выступают слёзы. Пол тоже выглядит так, словно вот-вот сломается. Мне следовало бы перестать наблюдать за ними, дать им хотя бы иллюзию уединения, но я не могу отвести взгляд.

— Ребёнок, — начинает она, затем подносит одну руку ко рту Пола, прежде чем он начнёт извиняться. — Если это мальчик, я, конечно, назову его в твою честь. Но какое имя ты бы выбрал для девочки?

Он оглядывается через плечо на мою маму, которая сейчас готовится отправить домой Военную вселенную. С её одеждой для занятий йогой и небрежным пучком, она, должно быть, совсем не похожа на украшенную драгоценностями царицу, которую помнит Великая Княжна, но она так похожа на мою маму дома, ту, которая любит Пола почти так же сильно, как она любит меня. Он говорит:

— София. В большинстве миров она значит для меня больше, чем моя настоящая мать.

— Тогда София, — Великая княгиня улыбается ему сквозь слёзы. — Мне так много нужно сказать, и всей жизни будет недостаточно, чтобы сказать это. Просто знай, что я в добром здравии и буду такой. Когда этот день настанет, я с нетерпением буду ждать, чтобы рассказать нашему ребёнку всё о тебе, — она крепче сжимает руку Пола и прижимает её к своему сердцу. — Я буду любить тебя до конца своих дней.

Пол снова притягивает её к себе и целует.

У меня нет никакого права ревновать. Горячая волна, которая пронзает меня, как будто я получила пощёчину, не может даже сравниться с тем, что должна была почувствовать Великая Княжна, когда поняла, что я забрала единственную ночь, которую она могла бы провести со своим Полом. А позже я даже буду рада, что у неё появилась возможность попрощаться со мной самой.