Миллион оттенков желтого

— Ты разве не видишь — кровь уже запеклась, он давно так висит. Надо позвонить в полицию. — Я машинально ощупала карманы своей пижамы, в которых, разумеется, не было телефона. Он остался на прикроватной тумбочке в «наш комнат».

— Я сама, — очнулась Федоскина. — Знаю, кому звонить.

Слегка пошатываясь, она направилась в свою спальню. Наверное, тоже оставила телефон у кровати.

— Я завтрак готовиль, — посмотрев ей вслед, пробормотала Шахноза. — Кто-то ель?

— Кто-то дуб. — Ирка постучала кулаком по собственному лбу. — Дубина даже.

В тот момент я не поняла, о чем это она, решив, что подруга корит себя за бесчувственность. Нормальным людям положено бурно реагировать на такое явление, как неджанный-негаданный труп. Вон как орала простодушная и искренняя восточная женщина Шахноза! Федоскина ахнула и закачалась. А мы с подругой только встали столбами, как две бесчувственные орясины!

— Есть не будем, аппетита нет, — ответила я домработнице, чтобы хоть как-то оправдаться. — Но вы сварите кофе для опергруппы, они с удовольствием выпьют.

На лице домработницы отразилось некоторое облегчение: получив хоть какое-то распоряжение, она явно почувствовала себя лучше.

— Чай, кофе, бублик, — кивнув то ли мне, то ли собственным мыслям, Шахноза быстро ушла в кухню.

Ирка все еще стояла, неотрывно глядя в кладовую и размеренно постукивая себя кулаком по лбу. Я приобняла ее, аккуратно развернула и подтолкнула в направлении нашей комнаты.

Там мы бухнулись каждая на свое ложе и какое-то время пребывали в молчании. Я лежала, глядя в потолок и прикидывая, не пора ли уже звонить полковнику Лазарчуку с сообщением, что таки да, он накаркал — мы нашли труп. Ирка сидела на кровати с закрытыми глазами, тоже о чем-то думала.

Потом заливисто запел звонок. Его длинную трель оборвал скрежет отпираемого замка, стукнула дверь, заскрипели половицы, зазвучали деловитые мужские голоса: прибыла следственно-опертивная группа.

— Быстро, — открыв глаза, отметила Ирка и встала. — Старуха и вправду знает, кому звонить.

— Генеральская вдова, — напомнила я и села в кровати. — У Федоскина наверняка были серьезные связи в разных органах.

— Пойдем? — Подруга нерешительно кивнула на дверь.

— Вроде бы надо, — согласилась я, но тоже без уверенности. — С другой стороны, какой смысл мешать специалистам работать…

В сомненьях и тягостных раздумьях мы все-таки вышли из комнаты в коридор и подобрались к роковой кладовке. У входа в нее уже стояли двумя часовыми Шахноза и Галина Андреевна. В помещение, где работала следственно-оперативная группа, они не совались, забились каждая в свой угол и чего-то ждали.

Я заглянула в кладовку, пересчитала мужчин и сказала Ирке:

— Их трое. Обычно это следователь, опер и эксперт. Иногда выезжает еще ответственный от руководства…

В отдалении хлопнула дверь. Я оглянулась на звук.

— Здравия желаю. И что тут у нас? — По коридору быстро прошагал подтянутый лысоватый мужчина лет пятидесяти.

Хотя он был в штатском, все в нем выдавало служивого.

— Галина Андреевна. — Лысоватый походя кивнул Федоскиной и без задержки ступил в кладовую, где работала группа.

— Вы знакомы? Кто это? — шепотом спросила я генеральскую вдову.

Федоскина убрала со своего горла руку, которой будто удерживала голову, чтобы та не поникла, как увядший цветик, и негромко прошелестела в ответ:

— Кто-то из Фединых… Не помню, кажется, Саша… Или Миша?

— Утро доброе, Лексан Семеныч, — приветствовал определенно Сашу шустрый худощавый брюнет, дотоле с интересом изучавший труп. — У нас тут незадача. Я бы сказал, крайне неудачно исполненный акробатический этюд.

Я отодвинулась от безучастной Федоскиной, чтобы приблизиться к открытой двери кладовки.

— Картина ясная: вот этот невезучий товарищ проник в помещение через отверстие под потолком, оттуда спрыгнул, но впотьмах угодил ногой в петлю веревки, отчего опрокинулся головой вниз и со всего маху приложился лбом об пол. А тут, вы видите, метлахская плитка середины прошлого века, отличное половое покрытие, очень прочное, покрепче, чем человеческий череп… м-да. И результат налицо, даже, я бы сказал, на лице.

— То есть это такой несчастный случай? — Александр Семенович прокрутился на каблуках, осматриваясь, зацепил взглядом физиономии в дверном проеме и повернулся к нам с Иркой. — А можно узнать происхождение этой петли?

Я молча развела руками.

— Мнэ-э… — глубокомысленно промычала подруга. — Вообще-то это я ее сделала…

Александр Семенович приподнял белесые брови:

— Зачем?

— Ну, уж не за этим! — Ирка махнула рукой на тело. — Веревка предназначалась для котика.

В кладовке кто-то крякнул, и все присутствующие с опасливым изумлением уставились на мою подругу.

— Ах, боже мой, конечно же, я не хотела повесить кота! — рассердилась она. — Просто беспокоилась, что он не сможет сам благополучно спуститься с четырехметровой высоты. Кот же толстый — двенадцать кило!

— Крупный! — обидевшись за своего котика, встрепенулась дотоле безучастная Федоскина.

— Я бы подставила ему лесенку, но не нашла ее, — не заметив поправки, продолжила Ирка.