Миллион оттенков желтого

— Будьте добры, подайте мне телефон, я сама не дотянусь. — Старуха поверх кошачьей головы кивнула на подзеркальный столик, где среди винтажных антикварных фарфоровых безделушек и старинных фото в затейливых рамочках лежал стилистически чуждый им современный смартфон.

Я нырнула в комнату, подала ей мобильный и замешкалась, любопытствуя узнать, кому она станет звонить.

— Фединому Саше, — ответила на невысказанный вопрос проницательная бабка. — Отправлю ему данные трекера, преступники должны понести заслуженное наказание.

Я не стала возражать. Если бы моего кота украли и держали в плену, я бы тоже негодяев не помиловала.

Ирка уже на лестнице, пока мы спускались по ступенькам, призналась:

— А мне казалось, для преступников будет достаточным наказанием получить болванку вместо золотого слитка. Особенно если они попытаются сбыть его как драгметалл. То-то им накостыляют за попытку мошенничества!

— Накостыляют, но не убьют же, — рассудила я. — А ты представь, как они разозлятся, что их надули! Не исключено, захотят отомстить, и тогда бабка с котом снова будут в опасности. Нет уж, пусть Федин Саша их за решетку пристроит, они заслужили. Галине Андреевне и Бегемотику спокойнее будет.

Тащиться через полгорода с багажом на метро не хотелось, поэтому я позвонила Фаберженку и договорилась, что он подхватит меня с вещами вечером, когда будет возвращаться из центра в наш «спальник» после работы в мастерской. Местом встречи, разумеется, назначили квартирку тетушки — Боре близко, мне удобно: и поесть можно, и отдохнуть. У Федоскиной-то мы нынче впопыхах не отобедали и даже не пополдничали. Хотя могли бы. Имели полное право на такой же полный пансион.

Я уже размечталась, как после вкусной еды (невкусной у тети Иды не бывает в принципе) завалюсь на диванчик в светлице и тихо-мило подремлю, но суровая действительность разочаровала отсутствием одного из непременных условий приятного послеобеденного отдыха, а именно — тишины.

Из нужной нам подворотни доносились размеренные громкие звуки, подозрительно похожие на пушечные выстрелы. Как будто крейсер «Аврора» переместился с вечной стоянки у Петроградской набережной в тетин двор-колодец, чтобы пострелять там из бортовых орудий.

— Это что? — Ирка затормозила, не решившись зайти под арку с вырывающимися из нее серыми выхлопами.

Я присмотрелась: неужто и впрямь пороховой дым?! А, нет: просто пыль.

И сразу поняла, в чем дело:

— Да это старики опять ковер выбивают.

В тетином подъезде (не в парадной, та с другой стороны, а наша лестница — бывший черный ход для прислуги) на первом этаже живут супруги пенсионеры Леонид Игнатьевич и Татьяна Викторовна. Люди они простые, и развлечения у них незатейливые. Дед любит сидеть у окна, переодически неприцельно пуляя картофелинами или огурцами в голосистых дворовых котов. Бабка ходит по улицам босиком и обнимает немногочисленные деревья. Из парных упражнений старики практикуют утомительную физкультуру с коврами: в теплое время года выбивают их, в холодное — чистят снегом. Ковров у них в доме много. Не ируканских — старых советских. Наверное, в прежние времена семейство считалось зажиточным.

Мы с подругой по стеночке вошли во двор, стараясь пореже дышать, чтобы не наглотаться пыли, но до подъезда не добрались — пришлось остановиться, чтобы ответить на приветствие Леонида Игнатьевича.

— Здоров, девчата! — браво гаркнул он нам, выпячивая грудь и молодецки помахивая пластмассовой выбивалкой.

— И раз, и два, Леня, не сбивайся с ритма, и четыре! — ревниво вскричала Татьяна Викторовна.

Она недолюбливает Ирку, которая могла бы позировать для классической советской статуи девушки с веслом. Или с ядром. Дедусь по старой памяти западает именно на этот тип красоты.

— Все, твой черед. — Супруг отдал Татьяне Викторовне выбивалку и попрыгал на месте, боксируя с тенью.

— Ишь, распетушился! — Бабка встала с лавочки, отпихнула мужа в сторону и для разминки похлопала выбивалкой по ладони.

— Пойдем-ка, — я опасливо глянула на сердитую пенсионерку и потянула подругу к подъезду, — пока тебе тут по ядрам не настучали…

— Здравствуйте, деда Леня, баба Таня, — вежливо поприветствовала пенсионеров не осознавшая опасности Ирка.

Услышав это ее «деда», Леонид Игнатьевич скис, а «баба» Татьяна Викторовна еще пуще рассердилась. Но все же воли руке с выбивалкой не дала, только язык распустила, ехидно поинтересовавшись:

— Что, нашел тебя хахаль-то твой?

— Какой хахаль? — озадачилась Ирка.

— Спроси еще — который, — неприязненно хохотнула вредная бабка.

— Что ты ее спрашиваешь, какой, она ж слепая, — махнул на супругу рукой Леонид Игнатьевич. — Кошелка старая, ей что хахаль, что сантехник, что Дед Мороз — однофигственно. Она ж человека от дерева не отличит! Небось, потому дубы и обнимает. — Он язвительно захихикал и легко увернулся от свистнувшей в воздухе выбивалки.

Судя по тому, что с ударом по деду бабка промахнулась на добрых полметра, он вряд ли преувеличил ее проблемы со зрением.