Миллион завтра. На последнем берегу. Космический врач

— А по-моему, это наступит, и уже очень скоро, — сказала Мойра. Она взяла кочергу и принялась шевелить дрова. — Будь перед нами вся жизнь, все было бы иначе. Был бы смысл подложить ей свинью, если бы это означало любовь Дуайта и дом, и детей, и все остальное. Я пошла бы на все, если бы знала, что есть такая возможность. Но делать это, чтобы три месяца получать удовольствие, а потом — ничего… это совсем другое дело. Может, я и испорчена, но не до такой же степени. — Она подняла голову и улыбнулась Мэри. — Сомневаюсь, что можно успеть сделать это за такое короткое время. И потом, он бы должен был перед ней исповедоваться.

— О, Боже, — вздохнула Мэри. — Трудное дело.

— Труднее некуда, — согласилась Мойра. — Я чувствую, что умру старой девой.

— Это бессмысленно, но в последнее время все не имеет смысла. Питер… — Она замолчала.

— Что, Питер? — заинтересовалась девушка.

— Не знаю. Это было просто безумие… — Мэри беспокойно шевельнулась.

— Что было? Скажи мне.

— Ты когда-нибудь убила кого-нибудь?

— Я? Пока нет. Но иногда хотела, особенно наших сельских телефонисток.

— Да нет, я серьезно, Это страшный грех — убить кого-то, правда? За это идут в ад.

— Не знаю. Кажется, да. А кого ты хочешь убить? Молодая мать ответила бесцветным голосом:

— Питер сказал, что, может быть, мне придется убить Дженнифер. — Слеза скатилась по ее щеке.

Мойра наклонилась к ней и коснулась ее руки.

— Этого не могло быть, дорогая. Ты его плохо поняла. Мэри покачала головой.

— Я хорошо его поняла, — прорыдала она. — Он сказал, что, может, мне придется это сделать… и объяснил как. — Теперь слезы полились ручьем.

Мойра прижала ее к себе и принялась успокаивать, а потом постепенно узнала обо всем. Сначала она не поверила, но потом решила, что это может быть правдой. В конце концов обе женщины пошли в ванную, и Мэри показала красные коробочки в шкафчике.

— Я уже об этом слышала, — серьезно сказала Мойра, — но не думала, что все так серьезно…

Мир потихоньку начинал сходить с ума.

— Я не могла бы сделать этого сама, — прошептала Мэри. — Как бы она ни болела… Если Питера здесь не будет… если со «Скорпионом» что-нибудь случится… ты придешь и поможешь мне, Мойра? Прошу тебя.

— Конечно, приду, — мягко сказала девушка. — Конечно, я помогу тебе. Но Питер наверняка будет здесь. Они вернутся, Дуайт обязательно приведет корабль. — Она вынула носовой платок и подала его Мэри. — Вытри слезы и заварим себе чаю. Я поставлю чайник.

Спустя восемнадцать дней подводная лодка Соединенных Штатов «Скорпион» всплыла уже в чистом воздухе на тридцать первом градусе южной широты, недалеко от острова Норфолк. У выхода в Тасманово море погода была холодная, над головой шли облака, палубу заливали волны. Дуайт мог выпускать команду только на навигационный мостик, по восемь человек за раз. Каждый из них выходил туда бледный и дрожащий, сжимаясь под ударами дождя и водяной пыли. Корабль плыл против ветра почти целый день, чтобы каждый подышал свежим воздухом выделенные ему полчаса, но лишь немногие выдерживали на мостике так долго.

Сопротивляемость команды холоду и влаге была слаба, но все же капитан Тауэрс вез их обратно живыми — всех, за исключением мичмана. Суэйна. Все были бледными и анемичными после тридцатидневного пребывания под водой, а трое матросов впали в сильную депрессию, после чего их освободили от вахт. Наволновался Дуайт и тогда, когда у лейтенанта Броуди начался приступ аппендицита; с помощью Джона Осборна капитан уже прочитал нужный раздел медицинского справочника и приготовил все для операции. Однако боль вдруг прошла, и пациент лежал сейчас в своей каюте; его обязанности принял на себя Питер Холмс, и была надежда, что такое положение сохранится дней пять, пока корабль не вернется в Вильямстаун. Питер Холмс был нормален, как никто на корабле, а Джон Осборн, хотя по-прежнему работал хорошо, был раздражен и зол; кроме того, он постоянно говорил о своем «феррари».

Они опровергли теорию Юргенсона. Осторожно вошли в залив Аляска и, пользуясь детектором подводных мин для обнаружения айсбергов, достигли пятьдесят восьмого градуса северной широты в районе Кодьяка. Помня о более толстом у берега льде, они не подходили к побережью; уровень радиоактивности был там по прежнему убийственным, и положение немногим отличалось от положения в районе Сиэтла. Они сочли, что нет смысла рисковать кораблем дольше, чем это необходимо, провели замеры и взяли курс на юг, слегка уклоняясь к востоку, пока не вошли в более теплые воды, где было меньше льда, а там взяли курс на юго-запад, к Гаваям и Пирл-Харбору.