Мило

Земля была усеяна отбросами овощей; множество торговок с корзинками предлагали прохожим апельсины, лимоны, сельдерей и салат-латук.

С трудом отыскивая дорогу, углубляясь в эти улочки, которые, казалось ему, становятся все уже и уже, все шумнее и шумнее, Мило вышел наконец на маленькую площадь, обсаженную деревьями и пока еще не заполненную торговцами фруктов. Это и была площадь Ланш. Он пересек ее, добрался до этой самой улицы Эвеше и с бьющимся сердцем двинулся по ней.

Это была такая же тесная улица, как и те, по которым проходил Мило раньше; больше того, она показалась ему еще темнее других, ибо здесь почти не видно было прохожих. Мило прошел мимо какой-то лавчонки, закрытой, видимо, уже давным-давно, ибо на ставнях ее красовались старые, изодранные афиши.

В доме 7-бис лавка была закрыта, но зато на светло-сером фасаде ее мальчик увидел вывеску, выведенную черной краской: «Книги. Писчебумажные принадлежности».

Да! Это была именно она, лавка тетушки Ирмы! И тотчас же Мило подумал, что тетушка, заперев лавку, отправилась на вокзал, но там разминулась с ним. Он постучал в створку двери, подождал, снова постучал и собрался было войти в соседнее парадное, как на втором этаже вдруг распахнулось окно. Мило поднял глаза и увидел незнакомую женщину, которая крикнула ему:

— Эй, молодой человек! Это вы приехали из Бордо?

— Да, мадам. Вы не знаете, где мадам Ирма Лепре?

— Бедняжка вы мой, она ведь теперь здесь не живет! А вашу телеграмму получила я. Вот уже три месяца, как мадам Лепре уехала в Марокко, в Касабланку. Но поднимайтесь же! Входите вот в эту дверь и там увидите лестницу.

ГЛАВА XVIII

Ирма Лепре, урожденная Коттино, двоюродная сестра отца Мило, обосновалась в Марселе три года назад.

Располагая слишком незначительными доходами, жить на которые было невозможно, она через посредника сняла лавчонку на улице Эвеше, за несчастные жалкие гроши привела ее в порядок и стала торговать в ней газетами, писчебумажными принадлежностями и галантереей.

Плата за наем помещения была вполне приемлемой, но месторасположение лавки выбрано было неудачно, ибо самая оживленная часть квартала обрывалась как раз у улицы Эвеше. Тетушка Ирма заметила это слишком поздно.

И хотя торговлишка ее кое-как шла, никакого дохода своей хозяйке она не приносила. Давняя подруга Ирмы Лепре, державшая маленький цветочный магазинчик в Касабланке, убедила ее покончить с торговлей в Марселе и перебраться к ней. Тогда тетушка Ирма уступила базарным торговцам все оставшиеся у нее товары и уехала.

Она хотела сообщить о своем отъезде Луи Коттино, но адреса его у нее не было. Она знала только, что он где-то плавает в Северном море вместе с Мило. Теперь она ждала от него письма, которое непременно перешлют ей из Марселя в Марокко, и лишь тогда даст ему знать о переменах в своей жизни.

Никто не будет спорить, что ее коммерческая деятельность отнюдь не процветала на улице Эвеше, но зато за три года она обрела там верных друзей. Да и неудивительно, ибо Ирма Лепре обладала счастливым характером и была женщиной сердечной.

В частности, она подружилась с двумя семьями, жившими в том же доме: с супругами Одибер, обитавшими на четвертом этаже вместе с детьми, и с пожилой супружеской парой Сольес, которым она любезно уступила квартиру на втором этаже, а сама перебралась на третий — и все потому, что папаше Сольесу трудно было подниматься наверх.

Как раз именно мадам Сольес разговаривала с Мило через окошко.

Она встретила его на лестничной площадке и пригласила зайти к ним.

Мило увидел перед собой довольно крепкую, жизнерадостную, без умолку тараторившую женщину лет шестидесяти, характерный выговор которой сразу же выдавал коренную жительницу Марселя.

Он вошел в большую, забитую мебелью комнату и сразу же увидел на столе свои две распечатанные телеграммы.

— Вот и прелестно! — воскликнула мадам Сольес. — Садитесь, деточка! Поставьте на пол чемодан, снимайте пальто и берите вот этот стул. Подумать только, до чего же хотелось мадам Лепре, чтоб вы пожили у нас, а когда вы наконец приехали, ее и след простыл! Почтальон пересылает ей письма прямо в Касабланку, ну, а телеграммы забираю я сама, как мы и условились с ней, и, если сообщение важное, телеграфирую ей содержание. В вашей первой телеграмме я почти ничего не поняла, но после второй уже вас ждала.

Отчаявшийся Мило объяснил ей, почему отец послал его к тетушке Ирме.

— Что же мне теперь делать? — понурился Мило.

— Погодите, погодите, дружок, не убивайтесь так, не пропадете! Слава богу, вы у хороших друзей вашей тетушки… Кажется, поднимается муж! Он как раз в это время возвращается с работы: у него небольшая часовая мастерская неподалеку отсюда, на улице Фонтэн-де-Ван.

Она открыла дверь. Оказалось, что по лестнице поднимается не папаша Сольес, а Одибер, жилец с четвертого этажа, который, закончив работу, возвращался из дока Каренаж, где был конопатчиком, иными словами — чинил и конопатил корпуса деревянных судов.