Милочка Мэгги

— И, Клод, они не ублюдки. Может быть, они осиротели, может быть, от них отказалась мать… или отец. Но они не… как ты их назвал. Они дети Божьи. Дети католической церкви.

— Маргарет, сядь, — мягко сказал Клод. Она повиновалась. — Маргарет, я хочу, чтобы ты развелась со мной и вышла за того, кто даст тебе столько детей, сколько ты хочешь.

— Клод, я не могу.

— Почему?

— Потому что я тебя люблю и никогда не смогу полюбить другого так, как люблю тебя. Потому что я спала с тобой и никогда не смогу спать с другим. Кроме того, католическая церковь не признает развода.

— Церковь не может запретить юридический развод.

— Нет. Но какой в этом толк? Я никогда не смогу повторно венчаться по католическому обряду. Я бы не стала выходить замуж никак иначе, потому что это было бы прелюбодеяние.

— Чушь!

— Прелюбодеяние. Да! Так считает моя церковь.

Клод задумался над словами жены. Она подкинула в огонь угля и полила жарившуюся в духовке утку вытопившимся соком.

— Значит, мы женаты на всю жизнь.

— Навечно.

— То есть пока один из нас не умрет. Я твой муж. Ты любишь своего мужа.

— Я люблю тебя, Клод. Люблю.

— Тогда отправь этих детей обратно в приют.

— Я не могу! Ах, Клод, если бы ты знал, как долго я ждала, как долго мне пришлось ждать. Потому что детей было трудно получить. Если бы не отец Флинн…

— Суть в том, что ты их получила.

— Да. Отец Флинн замолвил за меня слово, — с гордостью сказала Милочка Мэгги. — Он сказал, что со мной все в порядке.

«С тобой действительно все в порядке, — подумал Клод. — А я такой же сукин сын с садистскими наклонностями, как тот суперинтендант, который нанимает студентов на уборку снега. Но, богом клянусь, я не позволю этим детям занять мое место. Я хочу, чтобы ты была только моей. Так должно быть. У меня должен быть кто-то, кто принадлежит только мне… кто меня ждет».

Клод схватил жену за руки и сжал их с такой силой, что его ногти впились ей в плоть.

— Ты их отдашь. Слышишь? Ты вернешь их туда, откуда они взялись, или мне нужно пойти к твоему священнику, чтобы он их вернул?

— Если ты меня заставишь, то я их отдам.

Клод тут же смягчился:

— Да, Маргарет, так будет лучше всего.

— Но знай, что, как только ты уедешь, я заберу детей обратно. Если из приюта мне их не отдадут, я как-нибудь изловчусь и заведу своего собственного ребенка. — Милочка Мэгги едва ли понимала, что она говорит.

Но Клод понял. Он слышал о многих женщинах, многих бесплодных женах, которые беременели от других мужчин, а муж считал ребенка за своего. Клод испугался.

— Маргарет, любовь моя, я никогда больше тебя не оставлю. Я усвоил урок. Я так мало о тебе заботился. Но люди меняются. Я найду работу. Я всегда могу найти работу. Мы всегда будем вместе, как и следует женатым людям, а не только несколько недель зимой. Мы заведем ребенка. Если же через три-четыре года у нас все еще не получится, мы подадим заявление и усыновим одного или двух. Я хочу, чтобы у них была моя фамилия. Но я клянусь, Маргарет, что я никогда больше не уеду, если ты отправишь этих детей обратно в приют.

— Ты всегда будешь уезжать, — тихо сказала Милочка Мэгги. — Потому что в тебе так заложено. Как во мне заложено быть католичкой. Как во мне заложено хотеть детей, нуждаться в них настолько, что я на все пойду, чтобы они у меня были.

«Я проиграл, — подумал Клод. — Но разве я имел право выиграть?»

— Утка готова.

— К черту утку, — устало сказал он. И подумал: «Я ее ненавижу».

Они пошли в постель, потому что, несмотря ни на что, они друг друга любили, любили заниматься друг с другом любовью, и так давно не виделись, что все снова было как в первый раз и самым чудесным образом.

Клод проваливался в сон. Милочка Мэгги толкнула его, чтобы разбудить.

— Клод, а что плохого в том, чтобы быть крестьянкой?

Он рассмеялся и понял, что его ненависть к ней прошла.

— Ничего, моя китаяночка. Ничего.

Глава сорок шестая

На следующее утро Клод встал, чтобы поздороваться с Денни до того, как тот уйдет в школу. Он составил мальчику компанию за чашкой кофе. С Милочкой Мэгги Клод не разговаривал и, когда Денни ушел в школу, отправился обратно в постель.

Когда Клод встал и оделся, было уже почти десять. Он пошел на кухню и выпил кофе с булочкой. Потом он вошел в гостиную. Младенец сидел у окна в детском кресле, держа в руке погремушку. Марк тихо играл на полу со старыми кубиками Денни.

— Я сделаю тебе завтрак, — крикнула Милочка Мэгги из детской, — как только заправлю кроватки!

Клод ничего не ответил.

Он беспокойно слонялся по комнате. Младенец не сводил с него глаз. Клод пересек комнату по диагонали, взгляд последовал за ним. Он прошел позади детского кресла, и ребенок неловко повернулся всем туловищем, чтобы удержать его в поле зрения. Клод вышел из-за кресла и встал перед ребенком. Тот посмотрел на него в упор, по-прежнему сжимая в руке погремушку. Он не играл с ней и не тряс, просто крепко держал.

Клод посмотрел на ребенка с высоты своего роста и подумал: «Отродье». Мысленно произнеся это слово, он ощутил странную нежность к малышу.

Клод посмотрел на Марка.

— Что ты строишь?