Милочка Мэгги

Мебельщик доставил кровати. В детской стоял комод с двумя ящиками, который Милочка Мэгги купила осенью и выкрасила в белый цвет. Из одного из ящиков она достала простыни для кроваток, которые сделала из лучших частей изношенных домашних простыней, и чистые, потертые одеяльца, которым довелось согревать уже два поколения младенцев: Уидди и его близнецов. (Лотти сказала: «Я и забыла, что эти одеяльца у меня сохранились, пока Тимми не напомнил».) Милочка Мэгги с радостным упоением заправляла маленькие постельки.

Когда Денни в полдень пришел из школы, Милочка Мэгги накормила его обедом, сделанным на скорую руку: бутербродом с колбасой, молоком и куском песочного пирога. Сама она была слишком взволнована, чтобы есть.

— Клод уехал? — спросил Денни.

— Что? Да, — Милочка Мэгги оторопела.

Клод ушел всего два часа тому назад, а она совершенно забыла, что до осени больше его не увидит.

— Взошли цветы, которые он посадил во дворе. Ты видела?

— В самом деле? — Она подошла к окну. Да, из земли торчала дюжина робких ростков. — Нет, я их еще не видела.

Как только Денни ушел обратно в школу, Милочка Мэгги бросилась к дому отца Флинна.

— Сейчас, святой отец? Сейчас? Пожалуйста, сейчас!

Священник подстроился под ее тон:

— Сейчас!

— Правда, святой отец?

— Правда, Маргарет. Мать Венсан де Поль подготовила для тебя двух маленьких мальчиков.

— Правда, святой отец? В самом деле?

— По-моему, одному из них четыре, а второй — совсем младенец.

— Святой отец, когда я смогу их забрать? Когда?

— Я позвоню матери настоятельнице и скажу, что ты едешь в приют.

Милочка Мэгги молнией выскочила из дома и сбежала по ступенькам.

— Маргарет! — окликнул ее священник. Она приостановила свой бег. — Помни! Старшего тебе придется отдать через два года.

— Да, святой отец.

— А когда тебе исполнится шестьдесят, тебе придется вернуть всех детей.

— До того, как мне исполнится шестьдесят, еще целая вечность! — крикнула в ответ Милочка Мэгги.

«Я тоже когда-то так думал», — подумал священник.

* * *

Милочка Мэгги обожала красивый ритуал кормления детей завтраком. К тому времени Денни уже уходил в школу, а отец еще спал. В кухонные окна лился солнечный свет, тюльпаны во дворе выпустили бутоны, а Тимми в своей бамбуковой клетке заливался такими энергичными трелями, что клетка ходила ходуном.

Марк, которому было четыре, сидел в детском кресле и ел из пиалы овсянку с порезанным сверху спелым бананом. Время от времени, мягко и терпеливо, Милочка Мэгги перекладывала ложку из его левой руки в правую. И маленький мальчик так же терпеливо перекладывал ее обратно в левую.

Джон, которому еще не исполнилось года, сидел у Милочки Мэгги на руках. Она кормила его с ложки. Он давился овсянкой, жевал деснами мягкий банан и изо всех сил пытался пить молоко из чашки, втягивая жидкость. Мальчик не отводил взгляда от лица Милочки Мэгги. Он смотрел на нее не моргая, отводя глаза, только когда она наклонялась переложить ложку Марка.

Дети были спокойными. Марк редко говорил, а малыш редко плакал. Марк мгновенно исполнял любое распоряжение. Оба закрывали глаза сразу же, как только их клали в кроватки. В приюте их хорошо этому научили.

Милочка Мэгги изумилась тому, как Пэт принял новость о взятых на воспитание детях. Когда он вернулся от миссис О’Кроули, они жили у нее уже три дня. Милочка Мэгги рассказала обо всем отцу одним предложением и на одном дыхании. В конце она добавила, что будет получать пять долларов в неделю на еду для детей.

— На обоих?

— Пять долларов на каждого.

— Надо же! Это прекрасно. Два ребятенка за неделю на десять долларов не наедят.

— Это деньги на детей и только на детей, — твердо возразила Милочка Мэгги.

Кто знал, что происходило в Пэтовом мозгу? Он вообразил, что его дочь взяла детей, чтобы заменить Клода, и теперь Клод навсегда исчезнет из ее жизни. Он объяснял Мик-Маку:

— Моя дочь сказала: «Вместо тебя у меня есть дети. Так что теперь, когда уедешь, можешь не возвращаться». А он сказал: «Значит, дети заняли мое место, и я больше не нужен».

— И ты-то жил у О’Кроули, когда он это сказал! — Мик-Мак не сомневался в правдивости друга. Это был всего-навсего автоматический комментарий.

— Мне не нужно свечку держать, — ледяным тоном заявил Пэт, — чтобы знать, что происходит в моем собственном доме. Как бы там ни было, погода потеплела, и аспид заявил: «Ну-ка!» Нет, не то слово. Ага, вспомнил! «Шинук!»

— И что это слово значит?

Пэту пришлось придумывать на лету.

— Ну… ну это означает «Прощай!». На эскимосском языке, — добавил он. Вид у маленького человечка был такой, словно он в этом усомнился, но Пэт закрепил сказанное: — Ну понятно же. Сначала он говорит: «Шинук!» Потом уезжает. Что еще это может значить?