Милочка Мэгги

— Тесси, я же тебе говорил! Тебе не обязательно было идти.

— Мне жаль, что я пошла. Мне нужно было сначала подумать о ребенке, у которого вся жизнь впереди, а не о старике, которому все равно умирать.

— У Денни есть обязательства перед отцом, — спокойно возразила Милочка Мэгги.

— Прежде всего у него есть обязательства передо мной и ребенком.

— А потом, — Денни наконец вышел из себя, — перед твоей мамашей и братцем…

— Ден, ты чего?! — обиделась Тесси.

Денни расслабил галстук, провел пятерней по волосам и принялся шагать по комнате.

— Чем скорее Отто достроит свой магазин в Хэмпстеде и чем скорее я переберусь туда подальше от всего этого, тем будет лучше!

Тесси тут же стало стыдно.

— Ах, Милочка Мэгги, дорогая, мне так жаль, что я вспылила. Но ты такая чудесная, что меня бесит, что тебе приходится идти на поводу у отца.

— Ах, Тесси, я совсем не против его побаловать.

— Вот и балуй сама! — Тесси снова вскипела. — Но нам с Деннисом это тяжело. Ты потакаешь отцу, и тот считает, что Деннис тоже должен ему потакать. Ты ему угождаешь, и все тоже должны.

— Папа привык на меня полагаться, и, наверное, я тоже к этому привыкла.

— Так отвыкай. Потому что тебе придется несладко, когда ты сама состаришься, и никто…

— Я всегда буду относиться к тебе так, словно ты мой парень, — процитировал Денни. — Помнишь, Тесс?

— Да. И, — подхватила Тесси, — я всегда буду с тобой вежлив, словно ты девушка, которую я только что встретил и хочу завоевать. Помнишь, как ты мне это сказал?

— А ты сказала: «Я буду всегда любить твою сестру…»

— И я люблю, люблю! — Тесси обняла Милочку Мэгги и расплакалась. — Я ничего такого не имела в виду. Я была не права. Мне не следует так с тобой разговаривать. Но я постоянно на нервах. Малышка все время плачет, я ничего не успеваю по дому, и я целый день одна, и…

— Тесси, когда вы с Денни в последний раз выходили развлечься?

— Ну… Наверное, в феврале. Да, я точно помню. У меня был уже такой большой живот, что я не хотела никуда ходить, а потом родился ребенок, и…

— Послушай! Сегодня вы с Денни куда-нибудь сходите. Вы еще можете успеть на последний акт водевиля в «Бушвике». Или выпить кофе с вафлями. Идите куда угодно, лишь бы провести время вдвоем.

— А как же малышка?!

— Оставишь ее на ночь со мной.

— Я так не могу!

— Очень даже можешь, — заявил Денни.

— Но ей нужно…

— Милочка Мэгги всю жизнь заботится о детях.

— Я имела в виду молочную смесь и подгузники.

— Мэтти почти одного возраста с Мэри Лоррейн, я могу взять его смесь. И подгузников у меня навалом. Идите и хорошо проведите время.

Тесси все не могла решиться, пока Денни не сказал:

— Пойдем, отпразднуем нашу первую крупную ссору.

Тротуары успело припорошить тонким слоем снега. Милочка Мэгги смотрела, как Денни с Тесси идут по улице. Тесси перешла было на бег, но потеряла равновесие из-за высоких каблуков, и Денни подхватил ее и растер ей лицо снегом. Она вырвалась, зачерпнула пригоршню снега и бросила в Денни. Он поймал ее руку и заставил выбросить снег, она взвизгнула, он расхохотался, и они побежали вниз по улице рука об руку.

Милочка Мэгги смотрела на них, пока они не скрылись из виду. «Они еще просто дети», — с нежностью подумала она. Ее взгляд задержался на снеге, танцующем вокруг горевшего на углу круглого оранжевого фонаря. Белые хлопья, пролетая сквозь свет, вспыхивали оранжевыми звездочками.

Милочка Мэгги вернулась на кухню и добавила в томившуюся овсянку чашку воды, потому что та немного загустела. Заглянула к сиротам, подоткнув одному из них одеяло и вернув на место другого, который спал, развернувшись ногами в подушку. Подсунула руку под Мэри Лоррейн, которую все потихоньку начинали звать Рейни, чтобы проверить, не нужно ли сменить ей пеленки. Наконец, она поднялась в комнату к отцу.

Пэт стоял на полу на коленях, наполовину скрывшись под кроватью.

— Папа! Что ты делаешь?

— Ищу свою трубку.

— Сейчас же ложись в постель! Нечего ползать по полу. Тебе нужно больше отдыхать, — она уложила отца обратно в постель.

— Отдыхать, как же! И как мне отдыхать, если ко мне в комнату набились священники, чтобы меня соборовать, семейка внизу орет и пререкается, а единственный сын бродит по улицам со своей немкой, отплясывает джигу, вопит и занимается черт его знает чем.

— Ах, не завидуй им, пусть немного повеселятся.

— Никому я не завидую. Все, чего я прошу, это чтобы мои дети дождались, пока тело мое остынет, прежде чем справлять по мне поминки, — с этими словами Пэт снова выпрыгнул из постели.

— Ляг обратно в постель! Ты и так доставил мне сегодня хлопот. Выспись как следует, потому что утром ты переезжаешь к миссис О’Кроули.

— Нет, доченька, ничего подобного. Нечего толкать меня в объятия миссис О’Кроули. Я сниму себе отдельную комнату. Найду комнату у какой-нибудь вдовы, которая будет рада за меня выйти, ведь у меня и пенсия, и страховка имеются.

— Миссис О’Кроули вдова.

— Она слишком старая! Ей пятьдесят пять.

— Тебе самому шестьдесят четыре.

— А с чего это вдруг ты вспомнила про мой возраст?

— Ах, папа, если бы только ты снова женился!