Милое чудовище

Позади скорбно скрипнула дверь, Рогов обернулся, не скрывая досады: Шура Тиунова стояла в прихожей, торжественная и многозначительная, как на дипломатическом рауте.

— Думаете, «почерк» похож? — спросила она шепотом.

— Ничего я не думаю, — огрызнулся Рогов и не преминул кольнуть:

— Я не аналитик, я практик. Получу заключение экспертизы — тогда и буду строить предположения… — И осведомился с издевкой:

— Надеюсь, вы не забыли, о чем я вас просил? Я имею в виду, чтобы сначала вы позвонили криминалистам, а потом уже подружке…

Шура вспыхнула до корней своих обесцвеченных перекисью волос и процедила, делая ударения буквально на каждой букве:

— Криминалисты будут с минуты на минуту, а моя единственная подружка сейчас находится в самолете, а самолет летит в Америку.

Рогов промолчал, только подумал: «Надо же, какие у нас подружки».

Шура же тем временем побледнела, охнула — это она наконец рассмотрела место кровавого побоища, — но в обморок не грохнулась. Рогов так и не понял, разочаровало его это или обрадовало. А спустя минуту произнесла прерывающимся голосом:

— Это она… это она приходила тогда ругаться из-за племянницы.

Хотя Рогов и сам уже об этом догадался, он все-таки уточнил:

— Точно?

— Уверена, — твердо заверила Шура, — да вот же, посмотрите… У нее наколка на руке, видите? Видите, видите, а вы надо мной смеялись!

Не исключено, что Шура еще долго восторгалась бы своей прозорливостью, если бы их миролюбивую беседу не прервали подоспевшие местные пинкертоны с собакой и криминалисты. Работа закипела, а с нею начались расспросы, что да почему. Рогов коротко обрисовал ситуацию, пронаблюдал, как вытянулась физиономия у участкового, который, вероятно, догадался, что обычной бытовухой в данном случае не пахнет, а пахнет кое-чем похуже, а именно «висяком», и засобирался по следующему адресу. Пришла пора навестить юную гангстершу, заработавшую сотрясение мозга. Шуру он оставил на месте преступления, вменив ей в обязанность опрос соседей и прочих возможных свидетелей.

* * *

— А, это вы… — Красивые синие глаза, полуприкрытые опахалами из ресниц, с испугом остановились на Рогове.

Рогов поискал взглядом, куда бы ему присесть, и не нашел ничего подходящего за исключением старых больничных кроватей с металлическими сетками.

— А пойдемте во двор, — предложила девушка, — мне уже разрешают гулять, — и прибавила, спохватившись:

— Не бойтесь, я не убегу…

Как показалось Рогову, со времени их неожиданной встречи в гастрономе девчонка еще больше побледнела и истончилась, и он заопасался, что печальная новость ее добьет, хотя главный врач и заверил его, будто она пошла на поправку и не сегодня завтра ее выпишут.

Они вышли в больничный двор, заросший старыми кряжистыми деревьями, в котором было сумрачно, как в лесу. Рогов снова заозирался по сторонам, высматривая какую-нибудь скамейку или что-нибудь в таком роде, но девушка сказала:

— Тут сидеть негде, можно только гулять.

— Хорошо, давай гулять, — согласился Рогов, и они стали «гулять» от большого мусорного бака до глухой бетонной стены, отделяющей больничные владения от прочего мира. Справедливости ради следует отметить, что остальные маршруты были еще менее живописными.

Девушка шла медленно, склонив голову и пиная носком туфли маленький гладкий камушек. Видно было, что она собирается с мыслями, и Рогов решил дать ей возможность высказаться первой.

— Вы, наверное, думаете, что я какая-нибудь… — наконец решилась она, — а я, я даже не знаю, как это вышло… Фильмов, наверное, по телевизору насмотрелась… — Похоже, она повторяла чьи-то слова, не иначе своей тетки Светланы Петровны Бельцовой. Так оно и оказалось. — Вы только на тетю Свету не подумайте, — зачастила девчонка, — а то чуть что, она такая, она сякая… А ей, если хотите, просто в жизни не повезло. Вот сейчас на работу никак не может устроиться, а она хорошая, честное, слово!.. И она не пьяница, так, выпьет иногда, но это же не запрещено? И потом, вы бы сами постояли на рынке зимой, в мороз, по пять-шесть часов, да там все выпивают, чтобы согреться…

Рогов вспомнил, как Бельцову описала Шура Тиунова, и невольно поежился. «Аналитик в юбке» прямо как в воду смотрела: и насчет выпивки, и насчет работы на рынке. А знаменитая наколка? М-да, слава богу, она всего этого не слышала! Ничего не попишешь, Юрий Викторович Рогов был всего лишь скромным трудягой с задатками неудачника и комплексом по поводу собственного не очень атлетического сложения, а такие не любят признавать свои ошибки.

— М-м-м… Юля, можно, я буду так тебя называть?

Девчонка кивнула своей понурой головой.

— Так вот. Юля, когда твоя тетя навещала тебя в последний раз?

— Вчера вечером… А что, что-нибудь случилось? — Резко вскинувшиеся ресницы-опахала обнажили такую запредельную синь, что Рогову захотелось зажмуриться.

— Вечером… А точнее, в котором часу?

— Часов в семь… А что, что случилось? — повторила она уже требовательнее.