Милое дитя

– Ах ты!.. – рычит Герд и зачитывает статью: – «После сенсационного освобождения Ясмин Г. из плена прошло три недели, а совместная работа полиции Мюнхена и Кама так и не принесла результатов. В связи с этим мы считаем своим профессиональным долгом сообщить читателям, что уже появился фоторобот, который поможет установить личность предполагаемого преступника. Однако в полиции отказываются публиковать изображение, вероятно, опасаясь того объема работы, который свалится на них, когда граждане захотят помочь в опознании не известного до сих пор человека. Неназванный свидетель передал нам слова одного из комиссаров, ведущих расследование: это «нескончаемый поток показаний, и потребуется немало времени, чтобы все это проработать». По этой причине полиция отказывается прибегать к помощи населения – хоть это и затруднит расследование, возможно, самого громкого дела десятилетия.

Предполагается, что неизвестный мужчина, которого Ясмин Г. избила до неузнаваемости во время побега, также имеет отношение к исчезновению Лены Бек, пропавшей в январе 2004-го. Редакция «Баварского вестника» осуждает решение полицейского управления и призывает предоставить общественности информацию, которая помогла бы прояснить судьбу Лены Бек…» Ты хоть представляешь, что тут творится? Телефоны разрываются – и не потому, что каждый дурак узнает типа на фотографии. Нам звонят наперебой, чтобы возмутиться! И так целый день! По-твоему, мне больше нечем заняться? Мне не нужно разыскивать твою дочь? Разве ты не этого от меня хотел? Но вместо этого я должен разгребать все это дерьмо! Посмотри на часы! Видишь, который час? А я до сих пор сижу в кабинете и принимаю эти никчемные звонки!

– Кто-то должен был принять меры… – огрызаюсь я, но Герд, похоже, еще не закончил.

– Мы делаем всё, Маттиас! Делаем всё, чтобы найти Лену! Но мы так и не продвинемся, если ты будешь мешать расследованию, натравливая на нас эту газетенку, а в придачу с ней еще полстраны!

– Что ты хочешь услышать от меня, Герд? Что я сожалею, потому что из-за меня тебе пришлось задержаться на службе? Нет, я нисколько не сожалею! Давно пора дать вам пинка под зад! Теперь вам придется опубликовать снимок, чтобы люди окончательно не потеряли доверие к вам и ко всей системе!

– Скажи, неужели твои сраные принципы для тебя важнее дочери?

– Что ты себе позволяешь? – рычу я в трубку. – Тебе разве не следовало показать Карин фоторобот, как обещал Гизнер? Не следовало явиться к нам в восемь утра, чтобы опросить, – я презрительно фыркаю, – ближайшее окружение? Где ты был, ну? Если расследование имеет для тебя такое значение? Что, если б Карин узнала ублюдка? Мы давно поняли бы, где нужно искать Лену!

Герд что-то ворчит.

– Маттиас, позволь еще кое-что спросить. Чтобы я сразу был готов. Ты не говорил этим вшивым журналистам, что Марк Суттхофф сдавал у нас ДНК-тест?

– Марк… что?

Я падаю на один из диванов в гостиной, как раз на то место, где в среду вечером сидел Марк и моя жена наливала ему чай.

– Ну хоть так. – Герд облегченно вздыхает и собирается повесить трубку.

– Герд, нет, подожди, не отключайся! Прости, что жаловался на вас Рогнеру. Но ты должен сказать мне, для чего вы брали ДНК у Марка!

– Ну да. – Герд сухо смеется.

– Нет, Герд, в самом деле! Клянусь жизнью внучки, что ни с кем не заговорю об этом!

Герд не отвечает. Несколько секунд в трубке слышен только шорох.

– Я уже пожалел, что снова связался с этим Рогнером. В благодарность мерзавец наслал на меня свору репортеров, когда я привез Ханну домой.

Герд по-прежнему хранит молчание.

– Прошу тебя, – пытаюсь я снова. – Марк внезапно нагрянул к нам два дня назад. Он сказал, что вы попросили его о помощи, но ничего не говорил про анализ ДНК.

– Ну да, попросили, – комментирует Герд и добавляет через секунду: – Поклянись, Маттиас. Никому ни слова.