Милое дитя

– Одним из которых может быть Марк.

У меня снова начинает невыносимо пульсировать в правом виске, как и позавчера, когда к нам заявился Марк.

– Скоро мы это узнаем. Но… – Герд запинается.

– Но?..

– Послушай, Маттиас, пусть Карин подойдет к телефону.

– Не выйдет, она у подруги.

– Ладно, тогда позвони ей, хорошо? Скажи, чтобы приезжала домой. Не хочу, чтобы тебя перемкнуло и ты вытворил что-нибудь, о чем мы все потом пожалеем. Ты поклялся мне здоровьем своей внучки…

Герд продолжает наставлять меня – не делать глупостей, дождаться Карин. Я смотрю прямо перед собой, его слова сливаются в монотонный гул. Хоть сижу спиной к прихожей, но чувствую, ловлю обстановку краем глаза. По коридору в направлении входной двери скользит тень.

Ясмин

Какая-то часть меня отгородилась, съежилась в тесной комнате с толстыми, непроницаемыми стенами, в то время как другая часть по-прежнему сидит в гостиной, вместе с Кирстен и Гизнером. Которым я солгала. На распечатке вместо моего похитителя изображен водитель сбившей меня машины. И смысл увиденного медленно, по капле просачивается в сознание.

– Я хотел бы еще кое-что уточнить, фрау Грасс, – говорит Гизнер и щелкает ручкой.

Секунду назад он зафиксировал в присутствии другого полицейского, что я безошибочно опознала своего похитителя.

Своего похитителя, который еще жив…

Теперь мне ясно: все обстояло именно так, как я думала, когда попала в больницу. Я ударила его лишь единожды, вопреки заключению полиции, и ударила так, что снежный шар раскололся с первого раза. Один-единственный, никчемный удар.

– Минутку, – вмешивается Кирстен. – При всем уважении, герр Гизнер, мне кажется, на сегодня Ясмин выполнила свою часть работы. Теперь ей необходимо отдохнуть.

Снежный шар раскололся, только когда я выронила его после удара.

Бежим, ну! За мной!

– Все нормально, Кирстен.

– Ты уверена?

Да, теперь я уверена. Я слышала хруст веток, когда бежала по лесу. Он догнал меня, убил водителя и оставил его тело в хижине вместо себя. Вот как было на самом деле. Затем он изуродовал его лицо до неузнаваемости, в то время как Ханна поехала со мной в больницу.

– Да, уверена.

И вновь у меня возникает странное чувство. Это же чувство я испытала еще в машине «Скорой помощи», когда услышала голос Ханны. Ханны, которой там быть просто не должно было. И я спрашиваю себя почему. Почему он допустил, чтобы меня увезли на «Скорой»? Почему не убил меня, как водителя машины? В его глазах, после нападения и бегства, я более чем заслуживала этого…

– Хорошо, фрау Грасс.

Но нет, он не оттащил меня обратно в хижину или в лес, чтобы оставить там умирать. Напротив, даже отправил вместе со мной Ханну…

– Просто скажите, если вам потребуется пауза.

Я рассеянно киваю.

Почему? Почему он просто не прихватил детей и не скрылся? Он должен был понимать, что полиция начнет расследование, независимо от того, скончаюсь я от полученных травм или выживу и дам показания. Должен был понимать, что полиция обнаружит хижину. Конечно, он это понимал, иначе не оставлял бы вместо себя тело водителя. Так почему? Для чего?

– Хорошо, тогда продолжим, фрау Грасс. Мы почти закончили. – Кажется, Кам улыбается, но я не могу улыбнуться в ответ: лицо словно онемело. – Имя Сара вам о чем-нибудь говорит?

* * *

Значит, у него уже была Сара. Третий ребенок, которого всегда хотелось твоему мужу. Ты давно родила его, Лена. Предполагается, что он мертв. Он хотел заменить своего третьего, мертвого ребенка, как заменил тебя. Часть меня, что съежилась в черной, тесной комнате, лихорадочно перебирает мысли. Другая, что сидит вместе с Камом и Кирстен, представляет собой лишь пустую оболочку, тупой манекен; монотонно отвечает на вопросы, не в силах сказать все как есть. Разумеется, я знаю почему. В действительности все не так сложно. Твой муж жив. Твой муж оставил в живых меня. У твоего мужа есть план. Кам начинает рассказывать о результатах последнего анализа ДНК, которые позволяют безошибочно определить, что это не тот человек. Только они не могут понять, в чем дело. И не поймут, потому что я продолжаю молчать. Кам готов даже принять версию о загрязнении в лаборатории, которое привело к ошибочному результату. Его речь, словно паутина, обвивает меня, с каждой секундой сжимается все плотнее. Я дышу часто и прерывисто, все чаще и чаще, как если бы могла просто выдохнуть это страшное осознание. На какое-то мгновение мне это даже удается. Но затем меня снова обдает жаром. Этот невыносимый, обжигающий жар… Я задыхаюсь.

«Ты должна сказать. Просто скажи. Полиция может тебе помочь».

Никто тебе не поможет. У тебя остались только мы.

Навсегда-навсегда.

Твой муж жив. Твой муж оставил в живых меня. У твоего мужа есть план. И он придет за мной. В этот момент манекен в моем кресле заваливается набок.

Папа! У мамы опять припадок!

Маттиас

Тень скользит по коридору в направлении входной двери.